Ежевика в долине. Король под горой
Шрифт:
Он вышел из Пальер-де-Клев до того, как школяры закончили завтрак и начали разбредаться по аудиториям. До Ворклого озера он шел молча, слушая песни Ситцевого рыцаря, довольного, что в безлюдном лесу ему позволено петь во все горло. И он уж расстарался. Тристан добрался до берега, когда уже стемнело и прохладный вечер превратился в стылую ночь. Он не сделал ни единого привала. Сам не знал, куда торопится. У берега озера он сложил себе небольшое спальное место и костер возле него. Отужинав, принялся сооружать алтарь: подкатил к воде массивный валун, начертил на нем знак по научению Ситцевого рыцаря, постелил скатерть, так же бережно пригладив края, легшие на землю, как каждое утро разравнивал постель. Поверх убранства поставил чашу. В котелке разогрел мед и оставил томиться у огня. Взглянул на небо.
– Знаете ли, я-то разбужу, – недовольно ворчал он. – Но я, прошу заметить, не будильник. И не часы с кукушкой.
– Я это учитываю, – согласился Тристан. – И потому буду вдвойне благодарен, если вы не забудете меня разбудить до первых жаворонков.
Тристан засыпал с небывалым теплом в груди. В нем росла мечта, какой он ранее никогда не имел. Он был окрылен и счастлив настолько, что не мог решить, хочет он спать или ему не терпится приступить к ритуалу. Но долгая дорога измотала его, и Тристан уснул быстрее, чем принял решение. Сон опустился на веки мягко, словно перетек из реальности в воображение Тристана. Он все еще брел по лесу, преследовал кого-то, кто оставлял следы от двух пар маленьких копытцев, как у козы. К ним присоединились и другие следы – оленьи, медвежьи, собачьи, беличьи. Но Тристан искал человеческие следы. Их не было. Тогда он оглянулся назад. Он искал свои следы. Их не было. Или же они были, но, страшно подумать, звериными. Испуганный Тристан побежал. Но ноги увязли в болоте. Ему было страшно, он утопал. «Хватайся!» – позади на берегу стоял Гаро, он протягивал ему ветку. Ухватись за нее Тристан, и друг его вытянет. На помощь подоспели и остальные ребята, с ними пришел наставник. Они участливо звали Тристана, но был зов намного требовательнее. Зов, звучавший с болот. Тристан повернулся, но голос мгновенно ему приказал: «Смотри на свои сапоги». Тристан уже погряз в болоте по грудь, а потому ответил: «Простите, моя леди, я не могу». Тогда он поднял взгляд. Тристан не мог разглядеть девушку перед ним, но знал, что там стоит фея с ежевикой в волосах. Тристан чувствовал, что его плечи погрузились в вязкую топь. Больно было вздохнуть. А девушка, ради которой он пришел сюда утонуть, притянула Тристана за голову и поцеловала. Он задыхался, но нисколько не жалел о такой смерти.
Сон оборвался сбивчивым мычанием Тристана и резким рывком, с которым он сел на плащ-палатке. Он проснулся быстро и ощущал себя растерянным. А еще в нем всколыхнулось неуместное и постыдное чувство. Внезапное замечание Ситцевого рыцаря только прибавило неловкости.
– Рано проснулись, – сообщил он.
– Пожалуйста, дайте мне подумать, – сказал Тристан, вытирая холодный пот со лба и век.
– О чем? Вы вольны думать вслух, если вам это поможет.
Тристан подтянул колени к груди. Так, сидя, молчал какое-то время. Вокруг было тихо по меркам того, кто вырос в Пальер-де-Клев в общих спальнях. И все же легко плескалось озеро, изредка ухали совы, ветер скрипел деревьями.
– Не знаю, – наконец произнес он. – Я думал, что испытываю одно чувство, а оказалось… Оказалось, оно обычное. Наверно.
Речь Тристана сочилась растерянностью, а потому Ситцевый рыцарь не стал над ним подшучивать.
– Обычное – это верно, но что же в нем плохого, в таком чувстве? – спросила кукла. – Пусть фея, пусть и дама, но живая женщина, не статуя ведь. Было бы странно любить ее иначе.
– Странно, – повторил Тристан. – Я и не говорил вам ни разу, что люблю ее.
– А я и не дурак, чтобы мне такое разъяснять, – подытожил он.
Тристан посмотрел на котелок с медом. Угли тлели в кострище. Очевидно, мед был еще теплым. Тристан мотал головой. Он чувствовал влагу на выбритом затылке.
– Стоит ли мне уйти? Это ведь неправильно.
– Уходите, коль жалеть не будете, – Ситцевый рыцарь был недоволен сомнениями.
Не размышляя над ответом, Тристан сказал:
– Буду. Я уже жалею, что даже думаю о бегстве.
И Тристан склонился над котелком, прошептал заученное заклятие и отнес его к алтарю. Он вылил мед в чашу, а потом вернулся на место. Ситцевый рыцарь коротко, но одобряюще кивнул.
– Вся эта кампания принесет нам одни беды, в этом я ни минуты не сомневаюсь. Но клянусь именем вашей матушки, я бы запросто перестал вас уважать, если бы вы сейчас сбежали, – уверенно заявил он.
Мир становился светлее. Дело было не только в определенности, к которой пришел бедный Тристан. Светало. Ситцевый рыцарь облокотился на корень ивы неподалеку от хозяина. Тристан закусил губу. Он то и дело одергивал и отряхивал одежду, приглаживал волосы. Может быть так, что сегодня она не пойдет к озеру? Или придет не одна, напуганная им в прошлый раз? Или вообще придет другая фея? В высоте ив запели жаворонки. Предрассветное небо осветило берег. Из леса вышла она в сиреневом платье с шелковыми рукавами-фонариками и фетровой шляпе-таблетке, к борту которой была приколота та самая ежевика. Подол заканчивался выше щиколотки, и Тристан увидел коричневые лодочки на миниатюрных ногах. Она, принюхиваясь и опасливо оглядываясь, приближалась к алтарю. Тристан поверить не мог, что у него получилось.
Глава III
Прекрасные традиции прошлого
Было страшно настолько, словно по берегу шла не девушка, которой Тристан грезил последнюю неделю, а сама смерть. Его юношеское сердце так громко стучало, что она могла его слышать. Но фея продолжала подкрадываться к чаше с медом. И вдруг Тристана охватил ужас: он осознал, что блестяще продумал план ровно до этого момента. Еще мгновение, и она окажется у алтаря. А что делать ему, Тристану? Помощь подоспела, как всегда, от верного Ситцевого рыцаря. «Ждите». Он сказал это тихо, чтобы слышал только Тристан. Девушка подошла к алтарю и обошла его. Заглянула в чашу. «Ждите». Тристан сидел совсем недалеко, но она его не замечала. Может, дело было в зеленом кителе и таких же полевых коротких штанах. Но Тристану нравилось находить ее невнимательности мистическое оправдание. «Наверняка действие чар», – думал Тристан. Девушка замерла над алтарем и оглянулась. Каждый жест выражал желание испить мед из чаши, но и страх. Она сминала руками подол платья и нервно озиралась. Тристан гадал, знает ли она о чарах, которыми он ее приманил, или неестественное чувство пугает ее так же, как чувство естественное мучило самого Тристана. «Ждите». Наконец она протянула руку и коснулась меда. Немного зависнув на подушечке пальца, капля меда все же сорвалась золотой слезой обратно в чашу. Она поднесла ладонь к лицу, вдохнула запах и осторожно слизала остатки меда. «Пора». Тристан набрал воздуха в грудь и поднялся. Она и не заметила. Тристан сделал шаг навстречу.
– Здравствуй… те, – приветствие ему самому показалось нелепым. Но вряд ли здесь был кто-то, способный рекомендовать Тристана незнакомке по всем правилам. Да и потом, Тристан знал этикет только в теории. Практику пришлось познавать таким жестоким образом.
Она взглянула на него. «Наконец-то» и «только не это» – Тристана раздирали противоречия. А она смотрела так, словно взмахом ресниц могла дать ему пощечину.
– Простите, миледи, – Тристан заговорил. Он надеялся, что она точно не убежит, пока они беседуют. – Я не знал, как отыскать вас иначе.
А она смотрела. Вся ее пугливость и кротость улетучились. Тристан натыкался на ее непоколебимый взгляд и сам был вынужден от него прятаться. «Смотри на сапоги», – повторял он себе с горькой усмешкой.
– Наверно, мне стоит представиться…
– Зачем? – спросила она. Фея все еще держала руку у подбородка. Поза была элегантной, словно для студийной фотографии, а валун с чашей меда заменил ей резную банкетку с цветочной вазой.
Вопрос резонный. Тристан замялся.
– Я надеялся представиться вам и узнать ваше имя, – он со стороны слышал свое сбившееся дыхание.
– То есть это знакомство? – она кокетливо махнула рукой от Тристана к алтарю.
– Выходит, что так, миледи, – он решил, что терять ему нечего. Пусть насмехается, только не уходит прочь. Она здесь, и они разговаривают. Тристан даже не рассчитывал всерьез на такой исход.
– Понятно, – процедила она и медленно пошла вокруг алтаря.
Тристан следил за ней. Она молчала.
– Меня зовут Тристан Трувер. Я послушник Ордена пальеров, – он неглубоко поклонился.
Она, поджав губы, заинтересованно оглядела его.