Эзотерические знания, откуда они
Шрифт:
Мы не можем игнорировать это описание, сделанное людьми, которые не видели Куско, Саксауамана и других поразительных городов древнего Перу городов, которые существовали еще задолго до того, как в них пришли инки [сейчас считается что оба этих города были построены именно инками]. То, что увидели и рассказали Рапозо и его люди, вполне совпадает с тем, что мы можем видеть в наши дни. Необразованные искатели приключений вряд ли смогли бы сочинить рассказ, так точно подтверждаемый обнаруженными ныне остатками циклопических строений, ставших известными всему миру.
Повсюду виднелись руины, но было много и уцелевших домов с крышами, сложенными из больших каменных плит, еще державшихся на месте. Те из пришельцев, которые
Сгрудившись, словно стадо испуганных овец, люди направились дальше во улице и дошли до широкой площади. Здесь в центре возвышалась огромная колонна из черного камня, а на ней отлично сохранившаяся статуя человека; одна его рука покоилась на бедре, другая, вытянутая вперед, указывала на север. Величавость монумента глубоко поразила португальцев, и они благоговейно перекрестились. Покрытые резьбой и частично обрушенные обелиски из того же черного камня стояли по углам площади, а одну ее сторону занимало строение, столь прекрасное по форме и отделке, что оно могло быть только дворцом, его стены и кровля во многих местах обрушилась, но большие квадратные колонны были целы. Широкая каменная лестница с выщербленными ступенями вела в обширный зал, где на стенах и резных украшениях все еще сохранялись следы росписи. Несметное количество летучих мышей кружило в тускло освещенных комнатах, едкий запах их помета перехватывал дыхание.
Португальцы были рады выбраться на чистый воздух. Над главным входом они заметили резное изображение юноши. У него было безбородое лицо, голый торс, лента через плече, в руки щит. Голова была увенчана чем-то вроде лаврового венка, наподобие тех, что они видели на греческих статуях в Португалии. Внизу была надпись из букв, удивительно походивших на древнегреческие. Рапозо переписал их на дощечку и воспроизвел в своем повествовании.
Напротив дворца находились руины другого огромного здания, очевидно храма. Уцелевшие каменные стены были покрыты стершийся от времени резьбой, изображающей людей, животных и птиц, а сверху портала опять была надпись, которую, насколько мог точно, скопировал Рапозо или кто-то другой из его отряда.
Кроме площади и главной улицы город был совершенно разрушен. В некоторых местах обломки зданий оказались прямотаки погребенными под целыми холмами земли, на которых, однако, не росло ни травинки. То тут то там путникам встречались зияющие расщелины, и когда они бросали в них камни, звука падения на дно не было слышно. Не оставалось сомнений в том, что разрушило этот город. Португальцы знали, что такое землятресение и какие оно может принести разрушения. Вот здесь, на этом месте, ряд зданий был поглощен целиком, осталось только насколько резных каменных блоков как указание на то, где они стояли. Нетрудно было представить себе картину бедствия, постигшего великолепный город: падающие колонны и каменные плита весом от 50 и более тонн, за несколько минут уничтожившие результату упорного тысячелетнего труда.
С одной стороны площадь упиралась в берег реки, ярдов в 30 шириной, спокойно текущей в прямом направлении с северозапада и исчезавшей в отдаленном лесу. Когда-то берег реки окаймляла набережная, но теперь ее каменная кладка была разбита и по большей части обрушилась в воду. По другую сторону реки лежали некогда обрабатываемые поля, ныне густо поросшие грубой травой и цветами. На мелких болотах вокруг буйно рос
Рапозо и его спутники переправились вброд через речку, пересекли болота и направились к одиноко стоящему примерно в четверти мили от реки здании, причем утки едва давали себе труд сдвинуться с места, чтобы уступить им дорогу. Дом стоял на возвышении, и к нему вела каменная лестница с разноцветными ступенями. Фасад дома простирался в длину не менее чем на 250 шагов. Внушительный вход за прямоугольной каменной плитой, на которой были вырезаны письмена, вел в просторный зал, где резьба и украшения на редкость хорошо сохранились, вопреки разрушительному действию времени. Из зала открывался доступ в 15 комнат, в каждой из которых находилась скульптура - вылеченная из камня змеиная голова, изо рта которой струилась вода, падающая в открытую пасть другой змеиной головы, расположенной ниже. Должно быть, этот дом был школой жрецов.
Хотя город был необитаем и разрушен, на окрестных полях можно было найти гораздо больше пищи, чем в девственном лесу, поэтому не удивительно, что никто из путников не желал покидать это место, хотя оно внушало всем ужас. Надежда обрести здесь вожделенные сокровища пересиливала страх, и она еще более окрепла, когда Жоан Антонио, единственный член отряда, чье имя упоминается в документе, нашел среди битого камня небольшую золотую монету. На одной ее стороне был изображен коленепреклонный юноша, на другой - лук, корона и какой-то музыкальный инструмент.
Здесь должно быть полная золота, сказали они сами себе; когда жители бежали, они, конечно, взяли с собой лишь самое необходимое.
В документе есть намек о находке сокровищ, но никаких подробностей не сообщается. Очень может быть, что гнетущая атмосфера несчастья слишком сильно сказалась на нервах и без того чрезвычайно суевериях путников. Возможно, им помешали миллионы летучих мышей. Во всяком случае мало вероятно, чтобы они забрали с собой много золота и драгоценностей. Ведь если они хотели снова увидать цивилизованный мир, им предстоял исключительно тяжелый путь, и ни один из них не горел желанием наваливать на себя что-либо сверх того снаряжения, которое у него уже было.
Собирать рис в болотах и охотиться на уток, если только это можно назвать охотой, было опасным занятием. Анаконды, достаточно крупные, чтобы удушить человека встречались здесь на каждом лагу; повсюду было полно ядовитых змей, привлекаемых обильным кормом - птицами и тушканчиками, "прыгающими, словно блохи, крысами" [тушканчиков в Америке нет, скорее всего имеются в виду мешетчатые крысы], как описывает их повествователь. Равнина была наводнена дикими собаками - крупными серыми животными величиной с волка, и тем не менее ни один человек не захотел спать в черте города. Лагерь разбили перед воротами, через которые они поначалу вошли; отсюда при заходе солнца они наблюдали, как легионы летучих мышей появлялись из разрушенных зданий и растворялись в сумерках, издавая крыльями сухой шелест, напоминающий первый вздох надвигающегося шторма. Днем небо буквально чернело от ласточек, охотившихся за насекомыми.
Франциско Рапозо не знал, где они находятся. В конце концов он решил идти вдоль реки через лес в надежде, что индейцы будут помнить ориентиры на местности, если он вернется с надлежаще экипированной экспедицией, чтобы забрать богатства, погребенные под развалинами. Пройдя пятьдесят миль вниз по реке, они наткнулись на большой водопад и в прилегающей к нему скале заметили отчетливые следы горных разработок. Здесь португальцы пробыли довольно долго. Дичи было сколько угодно.
Несколько человек свалились в лихорадке, индейцы нервничали, предполагая в окрестностях наличие враждебных племен. Ниже водопада река становилась более широкой и разбивалась на несколько болотистых рукавов, как это обычно для южноамериканских рек.