Фабий Байл. Прародитель
Шрифт:
Байл был ошарашен тем, как знакомо все это выглядело. Ему вспоминались похожие отступления и великие поражения. Кровавый исход со Скалатракса, побег из Града Песнопений… Литания последних рубежей и провалов, тянущаяся до самых границ памяти. В определенный момент поражения стали Детям Императора привычнее, чем победы. И тем не менее они продолжали стремиться к совершенству. Что ими управляло — глупость? Или озлобленное упорство? Воля к успеху любой ценой?
Эту волю можно было переделать, вернув ей силу и величие. Ему вспомнилось одно видение в роще: с лейтенантом-командующим Фабием, облаченным в пурпур и ведущим возрожденный легион на войну. Но он раздраженно отбросил эту мысль.
К тому моменту, как они добрались до границ площади, к ним присоединилось больше сотни воинов, в основном Астартес-ренегатов. Они превратились в тяжелый керамитовый кулак, способный пробить почти любую линию фронта. Но эльдары явно предпочитали отстреливать их издалека. Они расстреливали полуорганизованную колонну с крыш и из окон, не давая им выйти за пределы главного бульвара. На пути им постоянно встречались следы боя. Пожары бушевали по всему рукотворному миру, а в развалинах танцевали странные силуэты: нерожденные, продолжающие развлекаться несмотря даже на то, что они уже растворялись и постепенно возвращались в свою сознательную пустоту, или смертные последователи Владыки Наслаждений, у которых желания оказались сильнее инстинкта самосохранения.
Песнь какофонов между тем становилась все громче. С высоты падали обломки кирпичей, и возникало впечатление, что весь мир-корабль сейчас от тряски развалится на куски. Возможно, в этом и состоял их план. В таком случае Байл надеялся, что они подождут, когда он сможет насладиться этим с безопасного расстояния — желательно с борта «Везалия», улетающего из системы.
Они добрались до площади как раз вовремя, чтобы увидеть смерть Благословенного Лидония. Гиганта-Узника окружило несколько эльдарских конструктов — высоких машин из психокости, очертаниями отдаленно напоминающих самих эльдаров, с пустыми масками шлемов, в которых отражались бушующие вокруг пожары. Их массивные орудия вывернули наизнанку и обратили в золу тех немногих воинов, которым не повезло сражаться рядом с Лидонием. Когда они приблизились к самому Лидонию, тот описал громовым молотом широкую дугу, смяв эльдарского конструкта, но остальные обратили на него свои орудия, и его рев замолк навсегда.
Затем они одновременно обернулись. Байл поморщился, осознав, почему их никто не остановил. Перед ними стояла сплошная стена из эльдарских машин с поддержкой из стражей, и она никого не собиралась ни пускать на площадь, ни выпускать из нее. Однако в эту игру могли играть двое. Байл поднял руку:
— Цимисхий, будь так любезен, открой нам путь.
Цимисхий дал знак, и его боевые автоматоны бросились вперед, грохоча орудиями. Массивные роботы тут же пробили во вражеской линии дыру, раскидав эльдарских конструктов в стороны или использовав их в качестве импровизированного оружия против остальных. Те мгновенно переключились на явную угрозу, как Байл и надеялся. Их хозяева остались одни против Детей Императора.
— Бегите, пока они заняты, — сказал он, поднимая посох, — Живей, глупцы!
Он отбросил одного ксеноса в сторону и ударил посохом по земле с такой силой, что психокостная палуба пошла трещинами, а окружающих эльдаров сбило с ног.
— Повелитель, вы живы!
Обернувшись, Байл увидел спешащего к нему Олеандра с мечом в руке, за которым по пятам следовал Узник Радости по имени Мерикс. Байл узнал древний меч Блистательного, как только Олеандр его поднял, и удивился, где бывший студент сумел его отыскать. Апотекарий вел уверенно идущую фалангу из Детей Императора. Их было немного, но достаточно, чтобы эльдары дважды подумали, стоит ли подходить ближе.
— Что с Лидонием? — спросил Олеандр, дойдя до Байла, — Он вел
— Мертв, — ответил Байл, — И мы скоро к нему присоединимся, если не найдем укрытие.
— Боюсь, мы его не найдем, — ответил Олеандр. — Вся площадь разваливается на части.
Земля затряслась, словно желая подтвердить его слова. Одна башня вдали треснула, медленно наклонилась и упала, ломая при падении мосты. По улицам покатилась волна пыли и дыма.
Эльдары пошли в наступление, используя пыль в качестве укрытия. На них была сегментированная зеленая броня, придающая им сходство со смертоносными насекомыми, а удлиненные выступы по бокам шлема стреляли иглами из белого огня. Байл заблокировал одну атаку цепным мечом, схватил за запястье тонкую руку с сюрикеновым пистолетом и отвел ее в сторону в момент выстрела. Эльдар оказался на удивление сильным, но недостаточно. Байл сломал ему запястье, а лапа хирургеона с костяной пилой проткнула ему визор и с влажным звуком впилась в мозг.
Новые эльдары в зеленой броне влетели в неорганизованные ряды Детей Императора, изолируя отдельных воинов и с беспощадным изяществом расправляясь с ними.
— Спиной к спине! — крикнул Байл, усиливая громкость вокса, чтобы его голос пробился сквозь вой какофонов, — Не давайте им разделить нас!
— Мне кажется, я уже слышал эту песню, — заметил Олеандр, со свистом опуская меч на эльдарский клинок, — Слова другие, но мелодия та же. Это так успокаивает.
Он крутанулся в сторону, освобождая путь Арриану, который тут же бросился мимо, выставив перед собой фальксы. Оба вонзились в грудь захваченному врасплох ксеносу. Арриан дернул плечами, и эльдар распался на кровавые куски.
— «Успокаивает» — не самое подходящее здесь слово, — сказал он. Заметив, что шумодесантники собираются в дальней стороне площади, он добавил: — Не знаю, что они делают, но им лучше делать это побыстрее. — Затем он покосился на оружие Олеандра, — Новый меч?
— Подарок на память, — ответил Олеандр. — Вы прибыли к самому финалу представления, повелитель. Как пунктуально!
— Хватит острить. Что задумал Рамос со своими братьями? — спросил Байл.
— Осмелюсь утверждать, что мы узнаем прямо сейчас… Слушайте!
Крик какофонов поднимался все выше и выше, достигая невозможного крещендо. Он поднялся так высоко, что даже улучшенный слух космодесантников больше не мог его услышать, но мог мир-корабль. Когда пронзительный вой поднялся до ультразвука, корабль затрясло сильнее. Земля под ногами вздымалась и шла волнами. Психокость отслаивалась, обнажая мигающие сети, которые вскоре охватывало пламя сверхъестественного света. Башни стонали, мосты от резонанса слетали с опор. Площадь стала эпицентром мощнейших вибраций, распространяющихся во все стороны. Купол над ними треснул, воздух хлынул наружу. Один эльдар покачнулся и завыл, когда его камень души лопнул от звука.
Одна башня взорвалась от резонанса. А затем еще одна и еще. Четвертая, пятая. На площадь с мощью божественных кулаков посыпались камни, поднимая облако пыли. И эльдаров, и космодесантников сбивало с ног и погребало под тоннами обломков с разрушающихся верхних уровней.
Затем наступила тишина.
Байл с трудом поднялся, не переставая кашлять. Пыль и частицы психокости забили ему все респираторы. Голова болела от прошедшей вибрации.
— Мне кажется… Мне кажется, сейчас точно надо улетать, — проговорил он, ища взглядом остальных. Он нашел Арриана и Олеандра, засыпанных пылью. Через развалины к ним пробиралось несколько групп из Детей Императора, пытающихся объединиться после перенесенных потерь и выбраться из ловушки, в которую они с такой радостью попали, — Идем к «Когтям ужаса».