Фабий Байл. Живодер
Шрифт:
— А щенок Лоргара не ошибся: ты и в самом деле хладнокровен, — усмехнулся Горел. — Рад вновь видеть эту твою сторону, Фабий. В послед нее время ты больше походил на впадающего в маразм папашу, чем на великого ученого, к которому я пришел в поисках знаний столько лет назад.
— Все меняется.
— Знаешь, это понял не только я. Несмотря на все усилия Цорци, стоит заметить. Ведь он верен, твой Пес Войны.
— Ты к чему-то клонишь или вновь ставишь опыт с праздной болтовней?
— Когда ты покинул нас, Консорциум разорвал себя на части. Те, кто остался, и среди
— Так я и поступил. Я охотно поделился этими знаниями.
— Но не принял руководства. Чего мы добились после твоего возвращения? Ничего. Какие были налеты? Какие экспедиции в альдарские развалины? Ты стал еще более отстраненным, чем прежде, и расшевелился лишь после таких злоключений. — Горел покачал головой. — Нам все больше кажется, что приближается конец Консорциума. Скажи, что будет потом, а?
— Рано или поздно всему приходит конец. Я ведь предлагал пристанище и знания, ничего более. Так было всегда. Мои дни лейтенанта-командующего Третьего легиона остались позади. Мы больше не солдаты, Горел, и не были ими уже давно.
— Тогда чем мы стали?
— А это уже предстоит решать тебе самому. — Фабий напрягся, заметив, как на голодисплее загорелся код тревоги. — А пока помолчи. Начинается.
Он нажал на один из дисплеев, увеличив разрешение.
— Вот. Смотри. Бомбардировщики вошли в тропосферу.
Космолеты падали словно стрелы, пикируя с высоты на назначенные цели. Небеса вспыхнули, когда зенитные батареи открыли огонь. Задетый удачным выстрелом «Ворон» исчез в сгустке пламени. Однако другие, благодаря своей скорости и маневренности, невредимыми прорвались через бурю. Мастерство пилотов впечатлило Фабия, пусть те и являлись угрозой. Это чувство лишь возросло, когда он стал свидетелем того, как точно те выбирали и поражали цели. Пострадавшие зоны станут идеальными источниками распространения боезапаса торпед, чем бы тот ни был.
— А они все рассчитали, — пробормотал Горел, когда первая из торпед рухнула рядом с центральной платформой. Спустя мгновения по окружающим транзитным путям хлынул полупрозрачный туман. Фабий нахмурился, приблизив изображение. Ученик заметил его тревогу. — Что это такое?
— Психокость, — охнул Фабий. Он ощутил внезапную дергающую боль внутри и схватился за нагрудник. А затем она отступила так же внезапно, как охватила внутренности. Немедленно отреагировавший хирургеон ввел в его вены коктейль стимуляторов и стабилизаторов. — Что-то не…
Старший апотекарий потряс головой, пытаясь собраться с мыслями.
— Фабий? — окликнул Горел и подбежал, чтобы поддержать его. — В чем дело? Мараг! Скорее сюда!
— Нет, — рявкнул Байл. — Я в порядке. Просто… мимолетный приступ боли. — Он выпрямился. — Я должен был догадаться…
— Так что это?
— Не химическое оружие. Или точнее, как раз оно, но не такое, какое привычно нам, — показал на снимки Фабий. — Они используют накопленную в психокости энергию, чтобы сводить население планеты с ума. — Старший апотекарий скривился. — Причем, скорее всего, это психокость, которую я сам для них и вырастил.
— А Скалагрим был прав: все это и в самом деле твоя вина, — рассмеялся Горел.
— Помолчи, — проворчал Фабий, наблюдая за тем, как выпущенный туман расходится по уровням города, отчасти благодаря циркуляционным турбинам, что гнали к нижним платформам свежий воздух. Их отключение могло сохранить хотя бы часть Грозди. Он включил вокс. — Фетцер… Зелла… — Ответом ему был треск помех. — Горел?
— Как ты и предвидел, планетарные частоты глушатся. — Младший апотекарий склонился над панелью когитатора. — Я пытаюсь изолировать сигнал и обойти помехи.
— Не утруждайся. Что с нашими частотами? — Фабий уже заметил, как первая волна рейдеров стремительно летит через нижнюю атмосферу. По его лицу разошлась хищная улыбка. Ксеносы проглотили наживку.
— Все еще действуют как положено.
— Отлично. — Фабий включил меньший дисплей. — Савона?
— Слушаю. Надеюсь, я услышу что-нибудь приятное.
— Время пришло.
Штурмовые корабли летели над крышами, огибая жилые ярусы. Улицы внизу были завалены телами. Оружие друкари сделало свое дело, и теперь разъяренные толпы горожан разрывали себя и своих соседей на части, погрузившись в истинное сумасшествие. Воздух дрожал от бесконечного вопля — песни безумия.
В тени крыльев «Сорокопута» вздымался и опадал настоящий поток утративших разум людей. Кто-то бездумно танцевал, раскачиваясь под песни духов. Другие же бросались, цепляясь и кусаясь, на щиты силовиков, отчаянно пытавшихся удержать толпу.
Подобно ястребам, корабли спикировали вниз. Штурмовые пушки осыпали забитую толпой улицу градом снарядов, расчищая место для высадки. И от безумцев, и от стражей порядка остались лишь багровые пятна и клочья мяса. Выпущенные из пусковых установок дымовые ракеты скрыли магистраль от любого находившегося в воздухе наблюдателя. Миг спустя откинулись посадочные рампы, и сотня воинов в доспехах Детей Императора покинула грузовые отсеки.
Савона спускалась по рампе «Сорокопута», положив на плечо булаву. Ее доспехи недавно покрыли ароматными мазями, а позолоченный шлем, сорванный с головы умирающего автарха альдари и переделанный для подключения к броне, был отполирован до зеркального блеска. Она с удовольствием вздохнула, услышав сотрясавшие воздух вопли безумцев, раненых и умирающих.
— Все ведь ради этого, а, Руата?
Шедший позади нее громадный отступник что- то проворчал. Из аугметической гортани вырвался металлический рык.
Она оглянулась через плечо. Доспехи Руаты были выкрашены в цвет освежеванной плоти. Тут и там виднелись вбитые золотые штифты, в том числе на шлеме. С его оплечий и нагрудника свисали обеты потворства и боевые клятвы. Одна из рук растеклась, став розоватым щупальцем, что любовно обвивала болтер. А другой Руата подбрасывал отключенную гранату.
— Маловато воплей, как по мне.
— Вам никогда не угодишь, да?
— Да. Никогда, — безучастно ответил тот, поглядев прямо в глаза Савоны.