Фабрика героев
Шрифт:
— А вот тут, Никита Борисович, мы и подходим к корветам, имеющим собственные имена. Право дать кораблю имя надо заслужить. Именные корветы, в отличие от номерных, делаются на заказ с учетом всех особенностей каждого члена экипажа. Индивидуальные ложементы. Индивидуальные панели управления. Индивидуальная компоновка приборов и систем. За возможность пригласить на службу экипаж именного корвета наниматели только что не дерутся, суммы собственно контрактов, страховых и премиальных выплат взлетают до небес. Это выгодно Бельтайну и это выгодно самому экипажу. Осмелюсь предположить, что госпожа Гамильтон женщина отнюдь не бедная. И потом — престиж. Их ведь на сегодняшний день всего полтора десятка, именных кораблей.
— Лихо… Какие из бельтайнцев пилоты, мы с вами имели удовольствие наблюдать, а вы, как я погляжу, аккуратно подводите меня к мысли, что на борту «Александра» сейчас находится лучший из них.
Савельев сдержанно кивнул, соглашаясь с выводами контр-адмирала. В этот момент пришел вызов из лазарета. На экране возник мрачный Тищенко.
— Новости, Станислав Сергеевич? Не томите! — подался вперед Корсаков.
— Новости, да. Во-первых, я не понимаю, почему бельтайнцы именуют это свое варево боевым коктейлем; адский компот — более подходящее название. Слыхать я о нем слыхал, но вот в руках подержать довелось впервые. Это надо ж было додуматься: замешать совершенно безумную концентрацию нейро — и физиостимуляторов с самым мощным антикоягулянтом из всех, существующих на данный момент… Если эту дрянь ввести мне или вам, смерть будет очень быстрой и крайне неприятной. Моя пациентка потеряла столько крови, что вообще непонятно, как она ухитрилась вести бой и своими ногами выйти на палубу. Любой нормальный человек при такой кровопотере умер бы еще примерно за час до того, как она потеряла сознание в момент доклада вам. Фантастический организм, я с таким не сталкивался. Совершенно невозможная скорость кроветворения, заменитель крови отторгается, но только в тех объемах, в которых ему на смену приходит собственная кровь. При этом, прошу заметить, на выходе имеем только заменитель, к которому этот чертов коктейль цепляется, как репей к собачьему хвосту, а вся кровь остается в организме. Думаю, примерно через полчаса можно будет попробовать ее разбудить и посмотреть, в каком состоянии мозг. Собственно, именно поэтому я с вами и связался. Клиническая смерть вообще, а в результате кровопотери в особенности, может повлиять на мыслительные процессы самым непредсказуемым образом, от истерического припадка до амнезии. Поэтому было бы нелишним пригласить в лазарет экипаж корвета, чтобы в тот момент, когда госпожа Гамильтон откроет глаза, ее окружали знакомые лица.
— Ну, это не проблема, Станислав Сергеевич. — Корсаков поднялся на ноги и слегка потянулся. — Я извещу их лично, прямо сейчас. Подождите будить пациентку до нашего прихода.
— Разумеется, — кивнул врач и отключил связь.
Глава XII
Гостевые апартаменты находились неподалеку, и Корсаков решил пройтись пешком. Подойдя к дверям, он коснулся клавиши звонка, и несколько секунд спустя створка отъехала в сторону. Все четверо сидели за столом небольшой кают-компании и настороженно смотрели на дверь. При виде командующего эскадрой они разом вскочили и, за неимением головных уборов, вытянули руки по швам. Никита с удовольствием отметил, что боцман выполнил распоряжение на «отлично»: в русской форме без знаков различия, но с ремнями (правильно, они не пленники, а гости), порозовевшие, бельтайнцы выглядели куда лучше, чем пару часов назад.
— Вольно, мисс, господа. Прошу садиться.
Когда все расселись, девушка обратилась к Корсакову:
— Разрешите вопрос? — Тот кивнул. — Почему вы позвонили в дверь? Ведь это ваш корабль?
— Верно, корабль мой, — улыбнулся Никита, но данные апартаменты выделены вам и вы в них хозяева, а я гость.
— Спасибо за разъяснение. Кстати, позвольте маленькое уточнение. Если вам это интересно, в бельтайнских ВКС при общении с одним экипажем корвета принято использовать обращение «господа» вне зависимости от того, сколько женщин входит в его состав, — к удовольствию Корсакова, второй пилот приняла предложенный тон и решила вести разговор на равных. Остальные по-прежнему молчали, испытующе глядя на русского.
— Благодарю вас, мисс Донахью, я это учту. А что, в экипаже может быть больше двух женщин? Я знаю, что первый и второй пилоты…
— Возможно также, что один или оба канонира — женщины. Только двигателист всегда мужчина.
— Понимаю. Спасибо за разъяснение. Теперь о том, зачем я пришел. Доктор Тищенко связался со мной и сообщил, что примерно через двадцать минут будет готов разбудить вашего капитана. Он считает необходимым, чтобы в этот момент вы находились рядом, поскольку возможны разного рода сложности вплоть до амнезии. — Корсаков увидел, как разом помрачнели и без того не слишком радостные лица бельтайнцев и поспешил добавить: — Не волнуйтесь, господин Тищенко — лучший врач Экспедиционного флота, и раз уж он не позволил мисс Гамильтон умереть, работу мозга он тоже наладит, просто с вашей помощью он сможет сделать это быстрее и легче.
К удивлению Никиты, его последнее высказывание не возымело никакого положительного действия. Более того, гости нахмурились еще сильнее, хотя секунду назад казалось, что сильнее некуда. Все четверо ссутулились и теперь переглядывались с почти физически ощутимой тоской. Задавать прямой вопрос он не стал, решив, что если будет молчать достаточно долго, кто-нибудь не выдержит и скажет ему, в чем, собственно, дело. Так и получилось. Экипаж «Дестини» еще раз переглянулся, взгляды мужчин устремились на мисс Донахью (правильно, она же старшая; если не по возрасту и званию, то по положению в экипаже), девушка повернулась к Корсакову и медленно, словно ей приходилось силой выталкивать из себя слова, заговорила:
— Видите ли, сэр… не сочтите нас неблагодарными ублюдками или засранцами, ни во что не ставящими жизнь командира, но… Поймите, Мэри Гамильтон, как и всем нам, совершенно не свойствен страх перед смертью, но одно дело умереть в бою и совсем другое — быть расстрелянной на плацу по приговору военного трибунала, а именно таков наиболее вероятный исход.
— Расстрелянной?! — взвился Никита. — Что вы такое говорите, мисс Донахью? Нет, конечно, я понимаю, что под каждой крышей — свои мыши, но принятие посторонней помощи в той ситуации, в которой оказались корнеты бельтайнских ВКС и транспорт с детьми на борту…
— При чем тут принятие помощи, господин Корсаков? — криво усмехнулась второй пилот. — Дело совершенно не в этом.
— А в чем? — Молчи, мужик. Задал вопрос — и молчи, сейчас тебе все подробно объяснят, вон как у девочки голос дрожит.
— Устав ВКС Бельтайна категорически запрещает пилотам боевые вылеты во время месячных. Вы же сами видели, чем может закончиться такая выходка. Мэри повезло, если это можно назвать везением, она выжила, хотя это и считается практически невозможным. Мы дорогой товар, сэр, подготовка пилотов обходится весьма недешево, и если мы будем умирать по собственной дурости, никаких средств не хватит на восполнение естественной убыли. Поэтому Устав предусматривает расстрел в качестве наказания для выжившей идиотки. Чтобы другим неповадно было. Я до сих пор не могу взять в толк, как капитан ухитрилась проскочить медкомиссию на планете, и почему Джонни вовремя не заметил, что творится неладное…
— Почему, почему… — Медик вызывающе скрестил руки на груди. — Не поверишь, Элис, но кибердок утверждал, что капитан в отличной форме. Должно быть, она загрузила в систему фальшивку, с нее станется. Проверить, правда, уже не удастся, сама знаешь, в каком состоянии компьютеры «Дестини», но другого варианта просто нет. А на планете она, я думаю, со свойственным ей шиком послала врачей так, что они до сих пор адрес ищут.
Бельтайнцы дружно, хотя и совсем не радостно, рассмеялись. Дождавшись, когда мрачное веселье за столом утихнет, Никита задал еще один вопрос:
— Как я понимаю, капитан Гамильтон знала, не могла не знать, и о состоянии своего организма, и о том, чем ей это самое состояние грозит. Почему же в таком случае она?…
— …ушла в боевой вылет? — закончила за него Элис. Корсаков кивнул. — Дело в том, сэр, что на тот момент, когда с внешних рубежей системы пришло сообщение о нападении, на всем Бельтайне был только одни действующий первый пилот. Один, понимаете? Единственный действующий первый пилот, причем пилот с огромным опытом боевых операций, в том числе групповых, к тому же командующий единственным боевым корветом. Остальные — всего лишь учебные корабли Звездного Корпуса, спешно переоборудованные для реального боя и принявшие на борт экипажи, набранные из резервистов. Кстати, это нам вышло боком уже в первой фазе боя: один из корветов мы потеряли из-за предательства его командира. А капитан… Капитан видела свой долг в том, чтобы попытаться спасти хотя бы кадетов Звездного Корпуса — ни на что большее не хватало имевшихся на планете транспортных средств. И кстати, в том, что она их все-таки спасла, я вижу некоторую надежду. Может быть, смертного приговора не будет. Погоны, конечно, сорвут, и в позорную отставку без пенсии вышвырнут, но это все-таки не расстрел…