Фабрика игрушек
Шрифт:
Как бы то ни было, игрушки раскупались, фабрика работала, на скромную жизнь хватало… Правда, директору приходилось ездить все на том же старом, 91-го года выпуска «БМВ». Несолидно.
Это Антон считает, что несолидно, Мартынову «БМВ» в самый раз. У Антохи новенький «Лексус», подарок тестя. Такого тестя, ясное дело, поискать надо. И, что интересно, с Нинкой и, соответственно, с её богатеньким папой познакомил друга Антоху не кто иной, как сам Мартынов. Ну, не так, чтобы сам, но с помощью супруги своей Елены, что почти одно и то же. Нину он знал лет сто, она же не раз бывала у них в доме на правах старой, еще с института, Ленкиной приятельницы. И все это время он, Мартынов, даже и не подозревал, что есть такой папа. А вот Антон быстренько
Правда, что богатство портит людей, но про Антона этого не скажешь. Живут они с Нинкой, может, и пошикарнее, чем Мартыновы, но не настолько, чтобы говорить о социальном неравенстве. По-прежнему дружат, теперь уже домами. А с кем же удобнее дружить, если не с ближайшим соратником по бизнесу? Все деловые возможности, открывшиеся перед Антоном благодаря тестю, в равной степени распространялись и на соратника. Грех жаловаться, банкир не раз подставлял плечо, когда фабрика переживала трудные времена. Да и в нынешней гонконгской операции родственному банку отводилась весьма важная роль.
Погода в воскресенье выдалась чудесная: легкий морозец, солнышко – все это настраивало на оптимистичные мысли. Мартынов вышел из зоопарка и, держа дочку за руку, направился к машине, оставленной на Кронверкском проспекте. Стало совсем тепло, прохожие на улице улыбались как иностранцы, все, казалось, хорошо, и злодейство, которого, конечно же, вокруг не счесть, запряталось и ждет, как минимум, наступления ночи. Но не тут-то было. Из невзрачного кафе на углу Кронверкского и улицы Ленина вышел молодой человек и сделал несколько шагов к ожидавшему его солидному черному «Мерседесу». Откуда ни возьмись, вырулила «девятка» с затемненными стеклами. Выстрелов Мартынов не услышал, по-видимому, у киллеров было оружие с глушителем. Вальяжный молодой человек успел только схватиться за ручку. Автоматная очередь вспорола лакированную дверцу, брызнуло осколками стекло, человек, прошитый пулями, сполз на асфальт. «Девятка» умчалась. Нестрашным, похожим на кетчуп ручейком потекла кровь. Все это происходило прямо на глазах Мартынова и Анечки, волею случая они оказались как бы в первом ряду, у самой сцены. Из-за угла, словно ожидавшая наготове, выскочила милицейская машина с мигалками, и почти сразу же вслед за ней – бесполезная уже «скорая помощь». Место покушения оградили пластиковой лентой, и внутри периметра засуетились озабоченные мужчины в кожаных куртках и в милицейской форме.
Собралась небольшая толпа. Обычные воскресные пьяницы, тетки в платках, все это напоминало кинематографическую массовку. Убитого, оказывается, знали. Он был совладельцем кафе и, по слухам, был связан с наркобизнесом.
Мартынов смотрел как зачарованный. Он понимал, что лучше бы уйти поскорее, пока милиция не стала опрашивать очевидцев, да и ребенку это зрелище совсем ни к чему. Все это понимал, но не мог оторваться.
Опасный бизнес, подумал он, разглядывая бутафорскую, похожую на кетчуп, лужицу крови. Как все это далеко от его игрушечной фабрики! Пластиковая лента ограждения, словно экран телевизора отделяла его, Мартынова, от этой ужасной реальности, в которой стреляют и взрывают из-за денег.
4
Вечером того же воскресенья, в клубе, он поделился впечатлениями от увиденного с Антоном и Полянцевым.
– Ужас, что творится, – довольно равнодушно заметил Антон.
– Большие деньги, – сказал Юра Мартынов, отхлебывая вермут из высокого, сувенирного вида, стакана, – большие проблемы…
Если на него самого, на очевидца, убийство бизнесмена не произвело особого впечатления, то чего, спрашивается, ждать от товарища, кого нынче удивишь подобным рассказом? Юра, однако, имел в виду связь с их собственной ситуацией. Ведь затевая гонконгскую тему, они рассчитывают выйти на существенно более высокий уровень, а это чревато… Полянцев среагировал чутко.
– Дело не в деньгах, – возразил он. – В нелегальном бизнесе традиционно более высокий уровень интриг.
Полянцева раскопал Антон, выписал из Москвы за бешеные бабки. Разумеется, если гонконгская операция пройдет, как задумано, все расходы окупятся.
Геннадий Павлович Полянцев, авторитетный имиджмейкер, тоже считает, что ездить на десятилетнем «БМВ» несолидно. Придется сменить тачку. Отступать поздно, раз уж дал уговорить себя, ничего не остается, кроме как следовать в кильватере. Часы послушный Мартынов уже сменил – московский специалист рекомендовал «Патек Филипп». Костюм, ботинки, галстук, сорочка – все, оказывается, очень важно. Плюс особый прикид для вечернего выхода и соответствующие наряды жене. Особое внимание обратить на драгоценности…
Сам-то известный имиджмейкер одевается кое-как, словно командированный из Урюпинска. Первое, о чем подумал Мартынов, завидев московского гостя – какой противный парень! Приезжий был высок, статен, волосы имел черные с проседью, слегка вьющиеся. Лицом напоминал записного сердцееда Василия Ланового, еще не старого, в пору цветения мужской красы. Но, удивительно, вместо того, чтобы подобно знаменитому артисту принимать горделивые позы, Полянцев повел себя запросто, легко, и его невозможная романтическая стать уже не бросалась в глаза, словно бы так и надо. Мало того, что у москвича хватало ума скрывать неизбежное при таких внешних данных самолюбование, он еще и предлагал себя в качестве иллюстрации.
– Смотрите, пожалуйста, – объяснял он, чуть улыбаясь блестящими глазами, – несколько тенденциозная внешность способна изначально создавать ненужные в общении барьеры. И для нейтрализации красивости, для снижения пафоса сгодится некоторая продуманная неряшливость в одежде. С другой стороны, смотрите, пожалуйста, вы обратились в «ФОРТ», в компанию с известной репутацией, и для меня как представителя компании мой собственный имидж не имеет столь решающего значения; на меня работает авторитет фирмы…
“ФОРТ” расшифровывается как фонд рекламных технологий. Естественно, для Юры Мартынова это пустой звук, на него произвела впечатление лишь оговоренная сумма гонорара, но Антон делал глаза, рассказывал, как трудно было заполучить москвичей, и все проявления восторженной признательности, на которую оказался способен компаньон, казались ему совершенно недостаточными.
– Я мог бы одеться, как заблагорассудится, – продолжал гость, выставляя на обозрение скромный черный ботинок, – а вот вам так нельзя, в вашем случае всякий нюанс очень существенен. Ведь в глазах опытного покупателя ваша фабрика должна выглядеть чрезвычайно привлекательным, процветающим предприятием.
Олег Рубакин, хозяин наимоднейшего питерского клуба, в сопровождении трех жизнерадостного вида девиц бродил по залам своего заведения. В клубе действовала карточная система, и случайные люди не имели сюда доступа. Неудивительно, что большинство посетителей были знакомы между собой и, естественно, знали хозяина. Олег на ходу улыбался во все стороны, пожимал протянутые руки, кого-то похлопывал по плечам, а некоторых попадавшихся навстречу молодых людей бесцеремонно прихватывал за задницу. Ребята все как один довольно похохатывали, никто из них, в том числе и весьма бывалого вида, не возмущался. Они не были голубыми, в отличие от хозяина, во всяком случае, не все. Но странная фамильярность воспринималась как принятая в доме шутка, тем более простительная, что Олег всем обласканным выставлял выпивку. А выпивка в клубе стоила ощутимо дорого. 43-летний Олег Рубакин был почти вдвое старше большинства своих гостей. Исключение составляли трое мужчин такого же примерно возраста, как и хозяин. Они скромно примостились за столиком подальше от паркетного подиума, на котором с привычной изощренностью двигались длинноногие ухоженные девушки и их кавалеры.