Фабрика игрушек
Шрифт:
Дядя, родная душа, при всей своей многотрудной работе, не забывает про бедную сиротку. Он бы и денег подкинул, если б Настя попросила. Но она никогда не просит. Хотя он бы не отказал, это факт, и от этого факта рождается приятное чувство защищенности. Настя искренне благодарна за это – нет, правда, она даже однажды написала ему, как ценит его потенциальную поддержку. И дядя, по обыкновению, ответил очередным длинным письмом.
Переписка между родственниками длится уже два года. Причем, Настины письма короткие, просто писульки. Оно и неудивительно. В глубине души скромная племянница предполагает, что такой большой человек не удосужится до того, чтобы разбирать ее писанину. Повертит конверт, улыбнется доброй улыбкой и бросит, не читая. Напротив, дядины письма отличаются основательностью и немалым количеством страниц. И ведь все, представьте,
Настя вскрыла очередной конверт прямо на почте. Поскольку она часто меняет свое пристанище, дядя шлет ей письма до востребования.
«На этой тусовке, – сообщал дядя, Настя заглянула сразу в средину рукописи, – познакомился с Татьяной Толстой. Она весьма успешно занимается окололитературной деятельностью, думаю, в перспективе могла бы тебе пригодиться. Прочел ее последний роман «Кысь». Не понравилось. Забавных придумок много, что неудивительно, но не оставляет ощущение надуманности и тяжеловесности, чего, кстати нисколько не наблюдается при личном общении. Ну, вот, скажем, один пример. Главный герой живет в далеком будущем, в примитивном поселении, возникшем на месте Москвы после всепланетной катастрофы. И сам он, и прочие вокруг – то ли люди, то ли мутанты, не знающие истории, для которых такие слова как Москва, Россия, цивилизация – просто пустой звук. Среди мутантов проживают и люди, чудом пережившие катастрофу, причем естественные процессы старения у них отсутствуют, они бесконечно долго продолжают существовать в том возрасте, в каком их застигло всемирное бедствие. Эти выжившие, разумеется, помнят прежнюю Москву. И вот один из выживших надоумил главного героя вырезать деревянную скульптуру Пушкина и водрузить ее на том месте, где раньше была Пушкинская площадь. Очень подробно описано, как герой выпиливает деревяшку под руководством выжившего, и тот буйно радуется – получается похоже. Только одна странная деталь – у деревянного Пушкина на руке зачем-то шесть пальцев. Все в точности, а пальцев почему-то шесть! Никакого вразумительного объяснения нет, пока, через несколько страниц, другой выживший, увидав скульптуру, иронично, как блестяще умеет Татьяна Толстая, восклицает – ба! Да это ж шестипалый серафим! И вот ради этой шутки (ты, Настя, конечно, помнишь школьные строчки о шестикрылом серафиме) все сооружение и возводится».
Своими впечатлениями о романе дядя уже делился в предыдущем послании…
– Милая девушка! Она обернулась.
– Прошу извинить великодушно! Я в ни малой степени не посягаю на тайну переписки, но вы были так взволнованы, что, поверьте, я посчитал долгом предложить вам посильную помощь.
То, что издалека могло бы выглядеть как серьга в ухе, оказалось миниатюрным динамиком от плеера, солнцезащитные зеркальные очки надежно утопали на лбу, в густых пшеничных волосах – над Настей нависала физиономия энергичного, веселого хулигана, который ежедневно делает открытия в своем сомнительном хулиганском деле, и ему все это нравится. Сплошной кайф!
Она, конечно, не была взволнована, читая письмо – чушь какая! Пока не обернулась. Зато теперь ей понадобились все силы, чтобы изобразить на лице снисходительно-заинтересованное выражение девушки, которую пытаются заклеить. Если б это не удалось, и кому-то и впрямь показалось, что она взволнована, было бы неудивительно. Потому что изысканно заговоривший с нею молодой человек был одним из трех бандитов, похитивших Анечку.
Тогда, в машине, он был в шапке, но ошибиться невозможно. Это он, никаких сомнений! Ее, Настю, он видел мельком, со спины, и теперь, кажется, не узнал. Ну, и что дальше?
Между тем Юра, так звали парня, трещал как заправский диск-жокей, она даже припухла от количества вывалившихся на голову слов. Настя согласилась встретиться с ним назавтра, иначе бы он все равно не отстал.
Когда обольститель в сопровождении уголовного вида дружка направился к метро, отважная девушка осторожно пошла следом. Разумеется, Настя не виновата, что ребенка похитили буквально у нее на глазах. Но случилось именно так. Зато вот теперь она выследит злодеев. Спускаясь за Юрой и вторым бандитом по эскалатору, Настя очень отчетливо представляла себе спину крупной рыбины, в которой застрял гарпун, упругую, темную глубину воды, где рыба безуспешно пытается уйти от преследования. Девушка спокойно отпускала этих двоих, затем, играючи, сокращала расстояние. Она лихо маневрировала в толпе. В метро они не потеряются, факт. Но что будет, если, доехав до нужной станции, они сядут в маршрутку? Что тогда? Хорошо, если рядом окажется свободное такси…
Осмелев, девушка притерлась к бандитам почти вплотную. Она понимала, что рискует понапрасну, но почему-то не могла удержаться. В подземелье метро громко стучало ее отважное сердце. К счастью, эти двое не обращали на нее никакого внимания. Высокий, немолодой что-то втолковывал Юре и даже жестикулировал, но тот смотрел на него рассеянно, словно перед ним не живой товарищ-бандит, а его изображение на стеклянном экране. Понятно, Юра целиком был поглощен своим плеером.
Следующая «Ленинский проспект».
Парочка стала продвигаться к выходу. Только бы не маршрутка, только бы не маршрутка, бормотала про себя Настя, будто слова молитвы.
Мартынов фактически повторил то, что уже было сказано по телефону, положил на стол бумажку с адресом. Заметно было, что он нервничает и в душе, похоже, не перестает удивляться нерасторопности ментов.
– Действовать быстро – это не значит сломя голову, – успокоительно произнес Губайдуллин.
Это только в анекдотах менты такие недоумки, а жизни далеко не так. Рустам срезу же оценил все замечательные перспективы в связи с успешными оперативными действиями Насти Игнатьевой. А, может, даже и не все. Может, замечательных перспектив было даже побольше, чем он с ходу сумел оценить. Перво-наперво, кто бы не выследил бандюков, высший балл за операцию непременно запишут ему, старшему лейтенанту Губайдуллину. Кроме того, реально просматривалась возможность закончить дело молниеносно, и тогда никаких проблем с командировкой во Франкфурт не возникнет. Поэтому, пока Мартынов с Настей добирались до райотдела, он, Рустам, успел получить одобрение начальства на операцию, договориться о привлечении СОБРа. Оставалось одно, всего лишь – чтобы Настя ничего не напутала.
Девушка держалась уверенно. Относительно внешности – никаких сомнений, хотя в первый раз видела бандита мельком, за стеклом машины. А что касается адреса, то квартиру она, понятно, не знает, а вот подъезд запомнила точно. Губайдуллин важно кивал, слушая ее ответы.
– Полагаете, они не могли заметить за собой слежку?
– Нет, – не колеблясь, сказала Игнатьева, а миллионер нетерпеливо вздохнул.
Дело было вечером, жилищные службы закрыты. Пока нашли участкового, пока съездили за паспортисткой и получили, наконец, список жильцов… Девятиэтажный дом все это время, естественно, оставался под наблюдением.
Наконец, удача! В подъезде оказалась всего одна квартира, за дверью которой молчали. Хозяев жилплощади, не желавших открывать какой бы там ни было милиции, хватало. Но здесь – другое дело.
Проникновение в подозрительную квартиру прошло лихо как на учениях. Никто сопротивления не оказал – оно, впрочем, и понятно – внутри никого не было. Выяснилось, что ее сдавали в аренду. Кому? Ну, ладно, предположим, Настя Игнатьева не ошиблась. Тогда куда же квартиросъемщиков так неожиданно сдуло? Очень может быть, что все это не впустую. Что-нибудь дадут отпечатки пальцев, найдутся владельцы жилплощади, удастся что-либо выведать об исчезнувших арендаторах… Но все это когда еще будет? А до поездки в замечательную Германию одна неделя!
Именно это огорчало и злило Рустама. Именно это, а не работа множества людей, которая тщательно подготовлена и на первый взгляд как будто не видна, как поется в песне, а может, и вовсе бесполезна. Такое случается в милиции, сплошь и рядом.
Свое настроение старший лейтенант и не собирался скрывать, хотя видел, что оба инициатора спецоперации смущены и расстроены, особенно Мартынов.
– А, знаете, я еще хотела сказать, этот парень… этот бандит, Юра… – начала Настя.
– Да? – Губайдуллин поднял на нее глаза, полные скорби.