Фабрика прозы: записки наладчика
Шрифт:
20 февраля 2012
Умер Асар Эппель.
Хороший был человек и прекрасный писатель. Поэт, переводчик и рассказчик. «Дурочка и грех», «Чужой в пейзаже» – поразительные вещи.
24 февраля 2012
Продается книга Сарнова «Сталин и писатели», в четырех томах. Солидное издание. Много мемуаров, писем, документов, стенограмм.
Но не могу себя заставить купить. Даже перелистать на прилавке – и то противно. Физически тошно в руки брать. Какое-то историческое омерзение. Есть ли книга «Королева Виктория и Томас Харди»? «Рузвельт и писатели»?
25 февраля 2012
Приятно размышлять об альтернативной истории страны. Вот если бы Александра II не убили… и т. п. Сдается мне, всё было бы примерно так же. Историю формируют судьбы миллионов по закону больших чисел: результат не зависит от случая.
Альтернативная история отдельного человека – другое дело. Вот я представил себе: вдруг не смог бы редактор Юрий Тимофеев пробить первые публикации «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского. Их ведь сначала не хотели печатать.
1. И остался бы мой отец автором эстрадных реприз и песенок.
2. Или мрачно писал бы «в стол». А веселые детские рассказы «в стол» – это вообще бессмыслица. Совсем другая была бы жизнь в семье. Гораздо хуже. Нервознее.
Но меня никто бы – уже в старости! – не дразнил «Дениской из рассказов».
Или так – отец стал популярным писателем, но не умер в 58 лет, а дожил бы до 70 или даже до 75. То есть до моих 40 лет. Тут два варианта:
3. Он писал бы всё лучше, написал бы еще сто или больше рассказов, еще повести (он, кстати, говорил мне, что хочет написать две повести – о своем детстве и о московской шпане 1960-х: о подросших «плохих Денисках»). Я много лет жил – да и сейчас отчасти живу – в тени его славы. Но – в тени памятника. А то бы жил в тени живого человека, знаменитого писателя. Он был добр и весел, но в быту довольно властен: так, по мелочи. Разыщи, принеси, перепечатай, отвези в редакцию. Та еще жизнь. Конечно, можно уехать в другой город. Но это же скандал!
4. А вдруг бы он скоро исписался? 60 детских и десяток взрослых рассказов, две повести – и всё. Больше не пишется. А что пишется, то не печатается. Тоска, бедность, раздражительность, злость.
Четыре возможных варианта. И пятый – как это было на самом деле. Я получился такой, какой я есть, потому что мой отец стал известным писателем и рано умер. Ужасно это сознавать.
Сейчас на меня все накинутся: «При чем тут возможные повороты в судьбе отца, ты лучше о себе думай, ты сам себе делай судьбу!» А при том, что судьба детей очень сильно зависит от судьбы родителей. Каким-то странным, непрямым манером отражает ее. Но – именно ее. Об этом нужно размышлять. Хотя неприятно.
29 февраля 2012
В России все порядочные и талантливые писатели были против власти. Посмотрите их биографии. Тот печальный факт, что Достоевский рыдал в жилетку Победоносцева, ничего не меняет.
Думаю, что везде так. Киплинг был певцом Британской империи, но ордена от королевы Виктории не принял.
23 марта 2012
Болотная и Пусси. 6 000 000 «голосований на дому» и 1 600 000 внезапных «работников предприятий непрерывного цикла», карусели, вбросы и подправки – оскорбили всё общество. Разъярены все – в том числе и сами участники каруселей.
Но страх направляет эту ярость туда, куда указала власть. Поэтому граждане требуют покарать Pussy Riot. Как в 1937 году требовали «расстрелять троцкистов, как бешеных собак». От общей обозленности жизнью.
29 марта 2012
«Карусельщики» не поймут тех, кто хочет честных выборов. Сторонники свободы не поймут тех, кто хочет наказать «кощунниц». Я не говорю, что кто-то хуже, кто-то лучше. Оба лучше/хуже. Как Индия и Китай. Разные цивилизации. Договориться невозможно. Да и не надо, наверное. Огромное количество народа просто не понимает, что такое «выборы». Для них, еще с советских времен, – это некий ритуал почтения к власти.
Не осуждайте «карусельщиков», «непрерывщиков» и «откреплястов». Они не ведают, что творят. Для них опускание бумажки в ящик вовсе не имеет того значения, что для вас, умники! Эти люди просто хотят жить. Сейчас, сию минуту, сегодня. Еще денек. Еще недельку. Ясно ведь, что завод всё равно закроют. Но тут есть надежда, что еще месячишко поплатят чуточку…
Спросите умирающего, хочет ли он прожить еще месячишко. Какие мы жестокие.
3 апреля 2012
Если бы Иосифа Бродского сразу стали печатать, приняли бы в Союз писателей, выбрали бы в правление Ленинградского отделения СП СССР – то вся советская поэзия стала бы другой. Лучше! Появился бы высокий ориентир. Но и он бы стал писать по-другому… Хуже?
5 апреля 2012
Знаменитая фраза полностью: My country, right or wrong. If right – to be kept right; if wrong – to be set right.
Перевод: «Это моя страна, права она или нет. Если права – надо блюсти ее правоту; если неправа – поправить». Американский министр Карл Шурц (1829–1906).
9 апреля 2012
Родина – непонятная вещь. Говорят – «родину не выбирают». Но это смотря в каком смысле. Я родился в сталинском СССР, рос в хрущевско-брежневском. Когда мне стало сорок лет – я оказался в другой стране.
Вернее, в двух других странах.
Москва, замусоренная банановыми шкурками, заставленная ларьками с ликерами, колготками, сапогами и колбасными нарезками в одной витрине. Казалось, вся страна пьет амаретто и носит чулки со стразами. И Москва новых публикаций, просмотров, премьер, книжных россыпей. Казалось, вся страна смотрит Пазолини, читает Джойса и Фрейда.
Но это только казалось.
Как оно на самом деле – я не знал. Никакой России я не видел. Старую Россию знал по старым книгам, по картинам в Третьяковке. Она была прекрасная или ужасная, но совсем нереальная. Чужая. Меня там не было, я не катался в санях, не ел конфетки-бараночки, не заходил в петербургские дворы-колодцы, не снимал угол у вдовы-чиновницы.
Новую, настоящую, трудно живущую Россию – видел только мельком, из окон поезда. Она была такая же чужая, как прекрасная страна Пушкина, как страшная страна Николая Успенского. Сон – нежный или кошмарный, без разницы.
Сейчас уже совсем другая страна, третья. Или пятая. Смотря как считать. Которая из них – моя родина? Какую выбрать? Или пусть их будет много? Вот у эмигрантов их как минимум две. Новая и старая. А бывает еще историческая родина. У кого-то это Греция, Армения, Израиль.