Фаетон. Книга 6. Цепная реакция
Шрифт:
– В порядке, накормлен, и уже спит после обеда.
– Скажите ему, что мама скоро будет, пусть не скучает, хорошо?
– Хорошо, милая, скажу.
Аня положила телефон на стол и обратилась к Анне:
– Так знаешь, как мы здесь очутились, а?
Глава вторая
Из Байконура Леонид вылетел в Москву поздно вечером. Его самолет еще был в полете, когда в его квартире две Ани, Анна Собинова и жена Леонида Аня накрывали на стол по случаю дня рождения сына Кразимова, Димы. Малышу исполнятся второй год. В этот апрельский вечер, особенный вечер для Ани и Леонида, так, как ко дню рождения сына, Кразимову был предоставлен отпуск. И они будут вместе целый месяц. Петр нервничал. Часто выходил на балкон. Всматривался на рубиновые звезды Кремля, хорошо видневшиеся отсюда с балкона квартиры Кразимовых. Сияние, исходившее от их величественных пятиконечных лучей, озаряло небо над Москвой, одевая столицу в праздничный блеск. Собинов, в ожидании встречи,
'' Очевидно попал в пробку'', – подумалось Собинову. Он взглянул на наручные часы, стрелки показывали без пяти двадцать один. Самолет приземлился в Шереметьево в двадцать ноль, ноль, и ехать сюда всего то сорок пять минут, если конечно нет пробок. Петр не выдержал, набрал номер на мобильном телефоне. Длинные гудки в трубке внезапно прервались: – Да, Петро, слушаю, – Леонид зычным голосом ответил.
– Ну, ты где? Водка уже застыла в холодильнике, а тебя нет.
– Уже поднимаюсь лифтом.
Петр вышел из балкона на кухню: – Эй, девчонки, Леня уже в лифте!
Женщины быстро сняли фартучки, и вышли в коридор навстречу хозяину квартиры. Леонид с букетом красных роз переступил порог и вручил цветы Ане, она передала букет Анне Собиновой, а сама обняла и прижалась к Леониду всем телом. Он ощутил упругость ее груди и трепетание ее молодого тела. Они поцеловались. Затем Леонид поцеловал в щеку Анну и крепко пожал руку Петру: – Ну, здравствуйте, мои родные. А где же самый маленький?
– Он уже давно в кроватке. – ответила Аня.
– Я ему тут кое-что привез, – указывая на увесистый прямоугольник кожаного кейса, сказал Леонид.
– Это потом, – скомандовала жена. – Давай, мой руки и за стол. Видишь, гости заждались.
Застолье проходило весело. В разговорах о смешных событиях в жизни пар. О том, о сем, кроме работы. Эту тему почему-то старательно обходили стороной, и все понимали, что это табу. Чувствовалось, что Алексей Алексеевич провел хорошую работу с каждым и в разговорах, и в мыслях о работе ни, ни… Далеко за полночь Собиновы распрощались. Леонид проводил супругов до лифта и с нетерпением вернулся к жене. О, как он ждал этого мига, блаженного мига уединения и покоя в объятиях горячее любимой женщины и верного друга. Лежа в постели, наслаждаясь друг другом, они, как дети, лепетали разные слова, коверкая их смысл. Им казалось в эти мгновения любви, что смысл этих слов, понятен, им двоим в целой Вселенной, и что жизнь сказочно прекрасна и божественна. У Ани в полумраке, глаза казались огромными сияющими, как две звезды. В пушении длинных ресниц, глаза были прекрасны, сияющие счастьем и радостью, восторгом, наполненным ее сильным мужчиной. В эти мгновения ее женская слабость приобрела силу любовной игры, ради которой влюбленные мужчины ломали копья на рыцарских турнирах. Ради которой, влюбленные совершают чудеса храбрости, отстаивая в поединке честь и достоинство своей избранницы. Аня, как прекрасный цветок, источающий тончайший аромат, порождающий бурю чувственной неги, взрывался полуобморочным трепетом, в котором утопало и останавливалось время. Пространство исчезало и только Аня, и только ее глаза, ее губы, ее щеки, ее красивые изгибы и линии, ее острые соски грудей, как два острых и нежных бугорка, скользили по его груди, повергая все тело в экстаз любви… И лишь под утро, когда первый луч восходящего солнца проник в спальню, муж и жена, уставшие от любовных страстей, уснули в неге. Их разбудил лепет малыша в кроватке. Гремя погремушкой, он громко звал: – Ма–ма! Ма–ма–а!
От этого голоса оба проснулись. В комнате уже сияло солнце. Часы показывали 9–00.
– Пора кормить именинника. – сказала Аня.
– Пошли, я поменяю ему постельку и постираю пеленки. – заботливо с отцовской теплотой заговорил Леонид, – А ты,
– За дело, – скомандовала Аня. И они быстро и со знанием дела принялись выполнять свои родительские обязанности…
Леонид, сидя в кресле под лампой торшера, читал книгу. Это было произведение Шарля де Костера ''Легенда об Уленшпигеле и Ламе Гудзаке об их доблестных забавных и достославных деяниях во Фландрии и других краях. '' Леонид читал эту книгу еще в детстве, и теперь, с наслаждением, придавался домашнему уюту, и отдыху перечитывая любимое произведение еще раз. Аня с сынишкой в это время ушли во двор прогуляться перед сном. Старинные часы, свадебный подарок Аниной бабушки, мерно тикали в углу комнаты, было уже 19– 00, вот должны были явится с прогулки жена с ребенком, как вдруг в полумраке комнаты сверкнула молния и вмиг возник силуэт мужчины. От этой вспышки комната наполнилась озоном, а силуэт материализовался в Карлоса Альенде. На нем был неизменный спортивный костюм. Леонид, привыкший к неожиданностям в своей работе, спокойным голосом приветствовал непрошенного гостя:
– Добрый вечер. С чем пожаловали на этот раз?
– Вы не поверите, – Карлос взмахнул рукой. Над двуспальной кроватью спальни в воздухе возник мерцающий экран и на нем прошли картины секретного разговора Леонида с Гариновым в сверхсекретном ''Музее'', детище Алексея Алексеевича. Удивлению Кразимова не было предела: – Откуда это? – спросил он.
– Спасибо Вам, Леонид, за информацию. Мы вживили Вам имплантат, он сделал запись, которую мы сканировали с его памяти, вот и все. Теперь мы точно знаем, что торсионные поля штурмуются вами. Что исследования, не зависимо от смертельной опасности, продолжаются.
– Так ведь, мы принимаем меры к нейтрализации, – пытался возразить Леонид. Карлос снова взмахнул рукой. На экране возникла лаборатория с восстановленным из пространства оборудованием.
– Вы видите, что восстановить предметы, или, другими словами, вернуть из пространства в целости и сохранности ничего нельзя. Это будет хаос. Обратите внимание на лабораторный стеллаж посреди комнаты. – на экране увеличилось изображение и стоявшие там колбы были с трудом узнаваемы. Одна была впаяна в деревянную полку, словно выросла вместе с деревом, из которого эта полка была изготовлена. Другая колба лежала на краю стеллажа, и ее свободный конец был вытянут до самого кафельного пола. Ни единого предмета, находившегося в лаборатории, не было в хорошем не деформированном состоянии.
– Как видите, эти эксперименты ни к чему хорошему не приведут. Поэтому я настоятельно рекомендую, прекратите издеваться над природой вещей. Мы в свое время вынуждены были утопить известную вам Атлантиду из– за хаоса и деструкции пространства. Но вам еще повезло. Еще можно было спасти планету, пожертвовав одним материком. А вот Фаетон пришлось разрушить.
– А что там произошло?
– Для захвата власти в ходе междоусобных войн они создали квази-кварковую бомбу, которая представляла собой не что иное, как цепную реакцию превращения материи в пространство. Втиснув толчок к началу реакции в бомбу, они провели первое испытание в районе пустыни Пастка. Там был заброшенный город. После испытаний от развалин города не осталось и следа, образовался огромный и глубокий котлован. Наши передовые отряды спасателей еле погасили очаг разрушений начавшейся неуправляемой цепной реакции. Котлован заполнился водой, образовав там огромное озеро.
– Мне непонятна Ваша позиция, уважаемый Карлос, почему Вы игнорируете контакт?
– Вы низшие цивилизации не понимаете одного, что, вступая с вами в контакт, мы подвергаем вас опасности заражения. Пока вы не достигнете уровня самоочищения и защиты себя от синдрома алчности, зависти и злобы, мы не сможем полноценно развивать наши отношения.
– А помочь нам преодолеть эти синдромы?
– Это невозможно! Невозможно из– за того, что Вы еще не достигли понимания того, что, получив все блага высокоразвитых цивилизаций, и их достижения мгновенно наступает эпидемия вселенской деградации личности, порожденная синдромами лени и бездействия. Ваши организмы так устроены. А переделать их мы не в силах и только исторический опыт, и борьба за выживание перестраивает вас, а для этого необходим естественный отбор, естественный путь развития, который мы тщательно оберегаем.
– И ничего не делаете, чтобы прекратить начало военных действий и конфликтов среди Человечества.
– Если хотите, то войны и конфликты стимулируют ваше естественное развитие и толкают прогресс. Мы стоим на страже вашего естественного развития отсюда наше невмешательство. И только в исключительных случаях, когда цивилизация заходит слишком далеко, нанося вред угрожающий всему живому во Вселенной, мы принимаем меры.
– Уничтожая цивилизацию.
– И как вы догадываетесь и целую планету, как например Фаетон. Но на самом деле это не наших рук дело. Цивилизации уничтожают сами себя, мы лишь ликвидируем последствия их разрушительной деятельности. И порой это нам достается с трудом. На месте Фаетона, вследствие цепной реакции, образовалась черная дыра вселенского масштаба, грозившая все материальные тела превратить в единый пространственный монолит. Нам пришлось задействовать новейшие технологии для блокирования места взрыва планеты. Заблокировать континуум нам все же удалось, там теперь дрейфует аномальная зона или Дыра времени, что вы и используете для проникновения в прошлое.