Фаэты
Шрифт:
Но эти права оказались особенно нужными его бывшему ученику и любимцу Аве Мару.
Отец Аве Мара, Добр Мар, правитель Даньджаба, не находил себе места в круглом кабинете со сводчатым потолком. Он был девятьсот шестьдесят вторым правителем, поселившимся здесь.
Угловатый подбородок и костистая челюсть на его умном лице говорили о вале и энергии; тонкие, опущенные к углам губы — о заботах; мешки под глазами и облысевшая голова с остатками седеющих волос — о нелегкой жизни. Имя Добр (Добрый) он получил к совершеннолетию. До этого он носил имя отца — Страшный Мар, с добавлением «Второй-младший». Правитель думал о сыне, находившемся на континенте варваров,
И невольно во всех подробностях вставала в его памяти картина проклятого дня, когда полцикла назад он решился на поступок, которому сейчас не мог найти ни оправдания, ни прощения.
Робот-секретарь доложил тогда, что в приемной ждет Куций Мерк. Со времени, когда предыдущий правитель был застрелен в этом кабинете собственным секретарем, Великий Круг постановил, чтобы во Дворце правителя работали лишь роботы-секретари. И вот теперь «умный шкаф» показал на экране Куция Мерка; ожидая приема, тот не видел, что за ним наблюдают, но все равно был настороженно собран. Типично круглоголовый, он обладал овалом лица, напоминавшим диск Луа, вечного спутника планеты Фаэны. Узкие глаза его косились на дверь.
Между Добром Маром и Куцием Мерком были сложные отношения. Только Куций знал путь, каким пришел правитель к власти. Добр Мар прежде был «другом правителя» и по закону должен был занять «первое кресло» в случае его смерти.
Никто так не поносил «невменяемого» убийцу, как Добр Мар. Он поклялся вести страну по тому пути, по которому вел ее покойный: вековую вражду с Властьманией следует смягчить и сделать все возможное для умиротворения планеты и избавления фаэтов от ужасов войны.
Куций Мерк незадолго до убийства предшественника Добра Мара передал ему страшные условия, как стать правителем, — первому начать войну распада.
Но, заняв место предшественника. Добр Мар не спешил проводить безумную политику «невменяемых», требовавших выиграть войну оружием распада.
Добр Мар правил Даньджабом, изыскивая работу и жилища угрожающе растущему населению. Он стремился ослабить накал в отношениях между континентами, провел закон о старых вещах, подлежащих уничтожению (чтобы приобретались новые), и добился того, что Яр Юпи, удовлетворенный сокращением ввоза заокеанских изделий, вынужден был даже пойти на совместные действия в космосе.
Добр Мар догадывался, зачем пришел Куций Мерк и что он скажет ему: ведь правитель все еще не выполнил «особые условия». А накануне предстоящих выборов Добр Мар боялся возможных разоблачений. А что, если первому нанести удар?
Войдя в кабинет, Куций Мерк остановился. Приземистый, но складный, широкоплечий, почти без шеи, он походил на борца перед схваткой.
Схватка состоялась. Добр Мар доверительно подошел к нему.
— Советников Великого Круга тревожат добытые Куцием Мерком сведения, будто варвары сумели освоить и даже усовершенствовать когда-то приобретенную у нас автоматику и она стала опасной.
— Правитель прав. Автоматика опасна. В Логове — мой надежный агент.
— Где гарантия, что автоматика не сработает случайно?
— На Даньджабе почти такая же.
— Этого мало! У варваров не должно ее остаться. Таково решение Великого Круга.
— Преклоняюсь перед волей первых владельцев. Но автоматика варваров — под Логовом. Туда и змея не проскользнет.
— Змея, но не Куций Мерк. К тому же у него там надежный агент.
Куций Мерк понял все: Добру Мару нужно показать владельцам, что он выполняет их условия, а заодно избавиться от Куция Мерка, послав его на невыполнимое задание.
После своего неизбежного провала Куций Мерк уже не сможет помешать Добру Мару снова быть избранным.
Ни одна морщина не дрогнула на лице Куция Мерка. Он почтительно сказал:
— Ясно: проникнуть в Логово и уничтожить его вместе с автоматикой зарядом распада. Нужно надежное прикрытие.
— Прекрасно, — согласился правитель, обойдя подковообразный стол и усаживаясь в удобное кресло, где сидели многие его предшественники и где он собирался еще долго сидеть.
— Прикрытие — Аве Мар.
— Аве Мар, сын? — Добр Мар резко поднялся с кресла.
Чтобы скрыть гнев, он отвернулся. Этот опытный разведчик ведет с ним недостойную игру, рассчитывает, что отец не рискнет жизнью сына.
Добр Мар до того, как он трижды выставлял свою кандидатуру в правители Даньджаба и терпел провал, пока не согласился стать «другом правителя», владел огромными плодородными полями. Его сын Аве родился в полях, близко к природе. Свое имя Аве (Приветствующий) он получил, став юношей. Мальчишкой он бегал с полуголодными детьми круглоголовых, работавших на полях отца.
Он не только удил с ними рыбу, чтобы помочь хоть раз насытиться, лазил по деревьям за питательными почками, но и, как все поколения ребят, играл в войну.
Добр Мар гордился сыном, хотя тот и унаследовал от бабушки, круглоголовой, вьющиеся волосы, а от матери девичьи загнутые ресницы и ясный взор. Отцу не очень нравилось, что сын слишком восторженно смотрит на мир, наивно веря в справедливость и древние законы чести. Жизнь не раз наказывала его за эту старомодность. Но отцу льстило, что сын боготворит его за деловитость и миролюбие. Однако сын совершал необдуманные поступки: покинул своего учителя Ума Сата, «не желая служить науке смерти», открыто высказывался против того, что на обоих континентах решающую роль играли владельцы полей и крупных мастерских, получавшие выгоду от перенаселенных земель и труда тех, кто работал на владельцев. К счастью, ему, как это знал отец из секретных донесений, никак не удавалось примкнуть к «подледному течению» молодежи, грозившему вырваться и здесь, на Даньджабе, новым Восстанием Справедливости. При Аве не раз произносились крамольные речи приверженцев учения Справедливости, но он не считал нужным сообщать о них отцу. Аве знал о тайных собраниях, участники которых в знак приветствия касались левой рукой правой брови.
Но он не попадал на эти сборища. Видимо, труженики все-таки не доверяли ему, как сыну правителя. Отцу не приходило в голову, что друзья Аве Мара могли беречь его как способного знатока знания. После ухода от Ума Сата Аве посвятил себя проблеме возможной жизни фаэтов на других планетах. Добру Мару были известны, но малопонятны его доказательства, будто авторитеты звездоведения не правы, утверждая, что жизнь невозможна нигде, кроме Фаэны, поскольку остальные планеты или слишком удалены от светила, или, подобно Мерку, Вене и Земе, испепелены его лучами. Фаэтам некуда было бежать с их планеты, если не считать малопригодного для жизни сурового Мара, предназначенного диктатором континента варваров для ссылки круглоголовых. И оказывалось, что единственным средством очищения планеты для грядущих поколений может быть только война. Аве же утверждал, что на Земе вовсе не такой высокий уровень тепла, как ожидают из-за близости к светилу Сол. Решает не это, а содержание углекислоты, которая создает парниковый эффект, препятствующий излучению планетой в космос избытка тепла. Этому эффекту якобы и обязана Фаэна тем, что на ней могла развиться жизнь. На ее небосводе светило всходило лишь самой яркой звездой, в то время как на Земе оно должно выглядеть ослепительным диском. И Аве доказывал, что будь на Земе углекислоты соответственно меньше, чем на Фаэне, там не окажется парникового эффекта, излишнее тепло сможет излучаться, и на ее поверхности могут развиваться любые жизненные формы.