Факел чести
Шрифт:
Мы вышли на палубу как раз в тот момент, когда на нее опустился последний из финских кораблей и выпустил из-под себя струи азотной охлаждающей пены. Из кораблей выбирались отряды. Мы слышали лязг автоматического оружия.
Вокруг не было ничего, кроме корабля и неба. «Левиафан» летел еще слишком высоко, а его палуба была чересчур широкой, чтобы увидеть внизу землю. Облачный слой остался далеко позади. Небо вокруг сияло чистой кобальтовой голубизной с отделкой из тонких белоснежных облачных кружев. Взгляду было не за что уцепиться, кроме оранжевого пламени, черного дыма, серой палубы, синего неба и белых облаков — мира, окрашенного в цвета стихий.
В
Двадцать парашютистов достигли палубы одновременно. Из них двое не сумели правильно бросить бомбы и просто проплыли к корме корабля и начали снижаться к земле. Остальные вскоре встали на клеевые якоря над палубой. Их тросы натянулись, парашюты и стропы относило ветром, вызванным стремительным движением корабля.
Трое-четверо парашютистов погибли, так и не сумев справиться с ветром, и повисли над палубой, как мрачные украшения в небе.
Но остальные выжили, сумели справиться с мощными лебедками на концах тросов и подтянуться к палубе.
Парашютисты прибывали. Некоторые слишком спешили, и их парашюты исчезали под килем корабля. Должно быть, таких неосторожных летунов разбивало в лепешку об обшивку корабля, как жуков о ветровое стекло машины.
Те из них, кто не успел снизиться над палубой, благополучно спускались к земле. Один проплыл над горящим кормовым плавником и полетел дальше, превратившись в живой факел. Парашютист дергался от боли, пока пламя, сжигающее его, не расплавило стропы. Человек рухнул вниз, и скоростное падение сбило пламя. Прежде чем он исчез за кормой, я увидел, как раскрылся запасной парашют. Мне так и не удалось узнать, выжил ли этот человек.
Двести мужчин и женщин выводили спасательные капсулы с орбиты на палубу «Левиафана». По самым приблизительным подсчетам, примерно сотня их опустилась на палубу одновременно. Но Бог свидетель, нам была необходима эта сотня человек. Чтобы захватить корабль, нам нужен был каждый из них.
«Левиафану» потребовалось менее двух минут, чтобы проскользнуть мимо парашютистов. К тому времени Раунио и его команда приготовились потушить пламя на обломках реактивного самолета на платформе лифта и теперь подбирались ближе короткими перебежками. Отряд был уже на расстоянии десяти метров от лифта, когда откуда-то из-под палубы началась стрельба. Финны попадали. Раунио выхватил гранату и метнул в сторону лифта. Послышался глухой взрыв, из шахты вырвался серый дым, и стрельба прекратилась. Все пятеро финнов тут же вскочили и забросали пенными бомбами горящие обломки. Бомбы взорвались в жарком пламени, разбрызгивая плотную лиловую пену, в которой вскоре скрылись алые языки.
Вторая команда бросилась к лифту, волоча за собой резервуары с жидким азотом. Забросив резервуары на платформу лифта, финны прострелили в них несколько отверстий. Азот закипел на раскаленной платформе и превратился в облако пара. Я надеялся, что азот охладит платформу настолько, что на нее можно будет ступать в ботинках с толстыми подошвами. Раунио обернулся к кораблю и сделал приглашающий жест. Оставшиеся пять человек бросились через палубу «Левиафана» к покореженному лифту.
Платформа остановилась на высоте человеческого роста от главной палубы — так, что нам хватало места проникнуть в недра корабля. Раунио оставил двух человек снаружи, а остальные спрыгнули на еще теплую платформу. Кто-то притащил связку веревочных лестниц, и мы привязали их концы к покрытым пеной обломкам
Лестницы имели длину около десятка метров — как раз достаточно, чтобы добраться до нижней палубы. Мы полезли вниз. Неподалеку я заметил снайпера гардианов, слегка помятого гранатой Раунио.
При взрыве самолета пострадала и нижняя палуба вокруг лифта — она была покорежена и оплавлена. Еще пять истребителей с повреждениями различной степени стояли в своих загонах, как пучеглазые чудовища, опаленные и почерневшие. Я уловил запах паленого мяса, и меня чуть не вырвало. Должно быть, пилоты успели заметить лишь ослепительно белую вспышку водородного топлива. Снайпер появился уже потом. Никто из людей, бывших здесь в момент взрыва, не уцелел и не мог уцелеть.
Мы проникли под кожу огромного животного. Оставив одного из финнов охранять выход, мы направились дальше и оказались у левого борта корабля, почти на полпути к крылу. Нашей команде предстояло проверить наиболее вероятные места расположения центра управления ракетной системой — вдоль осевой линии корабля, под большим вертикальным стабилизатором и плавником.
Мы не теряли времени. Я отправил Раунио вместе с остальными вперед, а сам с Джослин, Меткафом и еще несколькими финнами занял позицию в арьергарде.
Нам понадобилось две минуты, чтобы найти выход из мрачного помещения, но затем вспышка фонарика высветила его. Люк был закрыт.
Раунио встал перед ним и жестом приказал одному из своих людей открыть люк. Люк медленно распахнулся. Раунио вскинул автомат.
За порогом было пусто.
Пригнувшись, Раунио бросился в-коридор, подал остальным знак ждать его у люка и проверил ближайший поворот. Вскоре он вернулся.
Он подал сигнал, и мы тихо вошли в недра корабля.
Мы направились по коридору, ведущему к правому борту и центральной оси корабля. Двигаться приходилось осторожно, проверяя каждую развилку коридоров. Эта часть корабля казалась пустынной. Но даже в этой пустоте было что-то раздражающее, что заставляло нас шагать все быстрее, под конец мы почти бежали по коридору. Ярко освещенные коридоры казались настороженными, ждущими. Мы слышали приглушенные удары и скрежет, далекие звуки аварийных сирен и стрельбы. Почему-то этот доносящийся издалека шум лишь прибавлял нам беспокойства в пустом и тихом коридоре.
Мы торопились, иногда из осторожности замедляя шаги, иногда срываясь с места.
Каждый перекресток коридоров был обозначен нанесенными через трафарет символами. Судя по этим указателям, мы находились на палубе В, в тридцать шестом коридоре. Перекрестки были обозначены Р—16, Р—15, Р—14 и так далее. Очевидно, цифры указывали номер коридора, считая от центральной линии корабля.
Внезапный, резкий и оглушительный взрыв где-то поблизости ошеломил нас. Я чуть не наткнулся на Раунио, который упал ничком и указал вперед, на следующий перекресток. Он выстрелил, послышался еще один взрыв — уже дальше, и Раунио вскочил на ноги.
Мы вновь бросились по коридору, спеша достичь правого борта и кормы.
— Сзади! — послышался вопль Меткафа, и коридор, сквозь который мы только что прошли, утонул в вихре пламени и дыма.
Рухнув на пол, мы начали отстреливаться — до тех пор пока те, кто отвечал нам, не прекратили стрельбу. Мы потеряли двоих, но снова могли двигаться к цели.
Вскоре нам вновь пришлось открывать огонь — на этот раз противник оказался спереди. Я понял, что стрельбу ведут из главного коридора, проходящего вдоль центральной линии корабля. Именно там гардианы подстерегали абордажные войска.