Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю
Шрифт:
Чтобы мобилизовать демократическую страну во время войны, нужно быть близким к народу, а Черчилль мог быть таковым лучше, чем кто-либо из его современников. Он любил каламбуры и игру слов так, как ее любят журналисты, придумывающие заголовки для газеты Sun. Социалистическую утопию он называл «утопией бесконечных очередей» [51] , а когда он построил курятник, то назвал его «Чикенгемским дворцом». Если дальше развивать тему цыплят, нужно вспомнить его поездку в Оттаву в декабре 1941 г., где Черчилль рассказал о перебранке с Петэном и нерешительной Францией. «Когда я предупредил, что Британия будет сражаться в одиночку, что бы они ни делали, их генералы сказали
51
В оригинале «queuetopia» = queue + utopia.
Слушатели рассмеялись, потому что он не только умело приспособил свою речь к североамериканской аудитории (some chicken вместо более привычного британского варианта what a chicken), но еще и намекал на толщину шеи, то есть нахальство и дерзость.
И есть заключительный аргумент в пользу того, что Черчилль олицетворял существенные свойства британского характера: его непрерывная и беззастенчивая эксцентричность в речи и во всем остальном. Он придумывал новые слова, чтобы угодить своему вкусу. Черчилль окрестил Маунтбеттена «трифибией», поскольку тот мог вести действия на земле, море и в воздухе. Программу ленд-лиза он называл «непостыдной», а соответствующее английское слово unsordid не встречается ни до него, ни после. У Черчилля было отвращение к скрепкам и скобкам, он предпочитал, чтобы документы были скреплены завязками, которые он именовал «клопами».
«Дайте мне клопа! – рявкал он. – Когда я говорю “клоп”, мисс Ширберн, значит, мне нужен клоп». Был знаменитый случай, когда новый секретарь Кэтлин Хилл принесла, чтобы выполнить эту просьбу, пятнадцатитомник «Падения дома Стюартов» (Der Fall des Hauses Stuart), автором которого был немецкий историк Онно Клопп (1822–1903). «Господи всемогущий», – сказал Черчилль.
Он не только носил излюбленные шляпы Лорела и Харди [52] , отвергнутые всеми остальными, но и поражал людей, когда появлялся в одежде собственного дизайна – в этих голубых или светло-вишневых бархатных комбинезонах, в них он напоминал переросшего младенца.
52
Харди Оливер (1892–1957) – американский комедийный актер, выступавший в дуэте с Лорелом.
Есть замечательная фотография Черчилля, представшего перед вашингтонской прессой, в одном из этих странных облачений. На его лице ухмылка, делающая его похожим на Хью Хефнера, собирающегося навестить свой гарем. Если Черчилль не надевал котелок, он мог воспользоваться огромным разнообразием головных уборов. Говорили, что не было шляпы, которая не понравилась бы Черчиллю. Это не совсем верно: когда он был в окопах, то примерил гленгарри, традиционную шотландскую шапку, посмотрел на себя в зеркало, ужаснулся и больше не надевал ее.
Но он носил цилиндры, морские фуражки, шлемы пожарных, огромные шапки из белого каракуля, кепи, фетровые шляпы, строительные каски, тропические шлемы, сомбреро. Черчилль был Имельдой Маркос шляп. Остается только найти его изображение в головном уборе индейцев, и он смог бы заменить весь состав американской диско-группы Village People. На протяжении своей жизни он был шоуменом, экстравертом, актером, комиком: сохранился снимок Черчилля, подготовившегося к балу-маскараду в Сандхерсте, – на него тщательно нанесен грим, лицо покрыто белой краской, он предстает в образе клоуна Пьеро.
Он знал, как проецировать свою личность, а во время войны был нужен тот, кто сумеет создать собственный публичный образ – боевой, решительный, но также жизнерадостный и обнадеживающий. Только Черчилль мог выполнить эту задачу, поскольку в значительной мере он таким и был.
И есть определенный смысл в том, что его эксцентричность и юмор помогли выразить, за что сражалась Британия. Своими нелепыми шляпами, комбинезонами, сигарами, чрезмерными алкогольными возлияниями он сумел телесно представить главную идею своей политической философии: неотъемлемое право британцев жить свободно и делать что им нравится.
Стоить взглянуть на Черчилля, и вы сразу заметите существенное отличие между его образом жизни и жуткой серьезностью, однообразием, напыщенностью нацистов. Не забывайте: Гитлер был трезвенником, эта патология послужила причиной многих невзгод.
Своим индивидуализмом и оптимистичной эксцентричностью Черчилль содействовал определению смысла битвы. Из-за них он зашел слишком далеко на выборах 1945 г., когда совершил безусловную ошибку, сравнив бюрократов лейбористского правительства с гестаповцами. Но во время войны эти свойства были необходимы.
В конце марта 1944 г. снова был сделан снимок Черчилля с пистолетом-пулеметом, он инспектировал вместе с Эйзенхауэром войска, готовящиеся к высадке в Нормандии. На этот раз Черчилль прицеливается, приклад упирается в его плечо, а ствол направлен в сторону Франции. На Черчилле такой же костюм в светлую полоску и такая же шляпа-котелок. Сомневаюсь, что это совпадение. Черчилль как будто напоминает о фотографии четырехлетней давности и говорит: «Я же сказал, что мы сможем сделать это».
Характерные черты Черчилля позволили ему олицетворять нацию. Для фактора Черчилля крайне важно и то, что в глазах большинства он был наиболее самостоятельным из всех политиков: Черчилль подобно Протею мог выбраться из смирительной рубашки партийной дисциплины.
Одной из причин, благодаря которым его призыв слышали и левые, и правые, было то, что он начал свою карьеру как социальный реформатор, политик, чьей заслугой можно считать многие свершения на благо трудящихся людей.
Глава 11
«Самый передовой политик своего времени»
Адольф Гитлер был настолько впечатлен фотографиями отеля Midland в Манчестере, что счел его самым подходящим местом для размещения штаба нацистов в Британии, – после того как Британия будет поставлена на колени, а правящий класс будет либо расстрелян, либо брошен в застенки. На самом деле это превосходное заведение: пространная фантазия на темы эдвардианской готики из темно-красного кирпича, в котором 312 номеров, ванные комнаты, примыкающие к спальням, рестораны, усеянные звездами Мишлен, чайные машины, фитнес-центр. Я сам останавливался там несколько раз и в предрассветные часы пользовался отличным обслуживанием номеров. Плотный английский завтрак позволяет сохранить бодрость на протяжении всего дня.
Этот отель был когда-то временным пристанищем Уинстона Черчилля. Сюда он прибыл в 1906 г., во время предвыборной борьбы по округу Северо-Западный Манчестер, и здесь разместился. В те дни у парламентариев не было морального долга проживать в своем избирательном округе, и тогда, – наверное, особенно тогда, – Midland был nec plus ultra [53] роскоши. Прошло три года, как завершилось его строительство, оно обошлось в 1 миллион фунтов. В отеле даже был собственный зрительный зал, и он представлял разительный контраст с некоторыми кварталами Манчестера, которые тридцатиоднолетний Черчилль намеревался представлять в парламенте.
53
Nec plus ultra – вершина (лат.).