Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю
Шрифт:
Он был на посту премьер-министра менее трех недель, и не было до конца ясно, кто за столом был его настоящим союзником. Эттли и Гринвуд, лейбористская квота в кабинете, оказывали ощутимую поддержку, Гринвуд даже в большей степени, чем Эттли. То же можно сказать о либерале Синклере. Но их голоса не были решающими. Тори были крупнейшей партией в парламенте. Им Уинстон Черчилль был обязан своими полномочиями, а тори отнюдь не были уверены в нем.
Ведь только став молодым членом парламента от консерваторов, он подвергал собственную партию нападкам и насмешкам. Затем он стал дезертиром и перешел в Либеральную партию, и, хотя в конечном счете он вернулся в ряды тори, слишком
3
Руководитель Тайного Совета британского монарха.
Оба конфликтовали с Черчиллем в прошлом и, при их складе ума, имели основания считать его не только пышущим энергией, но также иррациональным и абсолютно авантюристичным.
В свою бытность канцлером казначейства Черчилль привел Чемберлена в немалое раздражение планом по урезанию налогов на бизнес. Чемберлен опасался, что при этом будут несправедливо уменьшены доходы консервативных муниципалитетов. А вспомните те нескончаемые упреки, которыми Черчилль осыпал Чемберлена за неспособность противостоять Гитлеру. Что касается Галифакса, он был вице-королем Индии в 1926–1931 гг. и также объектом критики Черчилля, у которого, на взгляд Галифакса, была саркастическая и реакционная оппозиция всему, что имело привкус индийской независимости.
Был и дополнительный аспект в политическом положении Галифакса, который в те зловещие майские дни негласно поднимал его авторитет даже по сравнению с Черчиллем. Решающий удар по Чемберлену был нанесен 8 мая, когда многие тори отказались поддержать его в дебатах по Норвегии. На ключевом заседании 9 мая стало известно, что уходящий премьер-министр видит Галифакса своим преемником. Король Георг VI также предпочитал Галифакса. Многие в Лейбористской партии, в палате лордов и прежде всего на скамейках тори хотели бы видеть Галифакса на посту премьер-министра.
То, что им стал Черчилль, произошло из-за того, что Галифакс после жуткой двухминутной паузы, последовавшей за высказанным ему предложением Чемберлена занять пост, ответил отказом. Это решение было обусловлено не только тем, что ему представлялось крайне трудным руководить правительством из неизбираемой палаты лордов, но и тем, что, по его словам, невозможно быть капитаном, когда на палубе появляется необузданный Уинстон Черчилль.
Тем не менее то, что король предпочел бы видеть его премьер-министром, придавало Галифаксу уверенности. Несмотря на жесткую оппозицию Черчилля, Галифакс продолжил перепалку. Но то, что предлагал он, было воистину постыдным, если судить задним умом.
Суть его слов была в том, что необходимо начать переговоры с итальянцами, которых благословлял на то Гитлер. Как уступку с целью получения выгоды в дальнейшем он предлагал передачу им некоторых британских владений. Хотя он не уточнил, о каких владениях шла речь, возможно, подразумевались Мальта, Гибралтар и доля управления Суэцким каналом.
У Галифакса было несомненное хладнокровие, раз он мог предлагать такое Черчиллю. Поощрять агрессию началом переговоров? Передать британские авуары нелепому тирану Муссолини с его выступающими челюстями и высокими сапогами?
Черчилль повторил свои возражения. Если мы по совету французов встанем на путь переговоров, то эта скользкая дорожка приведет нас к капитуляции. Наша позиция будет гораздо сильнее, если Гитлер постарается организовать вторжение и потерпит при этом неудачу.
Но Галифакс не унимался: мы получили бы лучшие переговорные условия сейчас, когда Франция не разгромлена окончательно и поэтому люфтваффе еще не переключилось на нас и не бомбит наши авиационные заводы.
Это пораженчество бедного Галифакса сейчас воспринимается с сильнейшим раздражением. Но мы должны понять и простить его упорство в заблуждениях. Знаменитая филиппика Майкла Фута «Виновные люди», изданная в июле 1940 г. и направленная против политики умиротворения, в немалой степени способствовала подрыву репутации Галифакса.
Он ездил в 1937 г. на встречу с Гитлером, при этом случился знаменитый казус, когда он принял Гитлера за лакея. Но мы также должны признать, что Галифакс вступил в непростительно дружеские отношения с Герингом. Оба любили верховую охоту на лис, и Геринг прозвал его с омерзительной закадычностью «Галалифаксом» из-за немецкого охотничьего крика «Halali». Однако совершенно неверно было бы считать Галифакса апологетом нацистской Германии либо пятой колонной в британском правительстве. Он по-своему был не меньшим патриотом, чем Черчилль.
Ему казалось, что он видит путь, как защитить Британию, сохранить империю и спасти множество жизней. В своих представлениях он не был одинок. Британский правящий класс изобиловал – или, по крайней мере, был заметно заражен – сторонниками уступок Гитлеру и теми, кто симпатизировал ему. В их числе не были только Митфорды и другие последователи доморощенного дуче сэра Освальда Мосли, основателя Британского союза фашистов.
В 1936 г. леди Нелли Сесил отметила, что почти все ее родственники были «благосклонны к нацистам». Причина этого была проста. В 30-е гг. «сливки общества» сильнее, чем Гитлера, опасались большевизма и подстрекательной коммунистической идеологии передела. В фашизме они видели бастион против «красных», и у этих взглядов была политическая поддержка на самом верху.
Дэвид Ллойд Джордж побывал в Германии, он был настолько впечатлен фюрером, что уподобил его Джорджу Вашингтону. Бывший британский премьер-министр заявил, что Гитлер – «прирожденный лидер». Он хотел, чтобы «человек столь же высочайших качеств встал во главе власти в нашей стране». Поразительно, насколько был одурманен герой Первой мировой войны, тот человек, который привел Британию к победе над кайзером!
Убеленный сединами валлийский волшебник был околдован сам. Бывший политический наставник Черчилля стал отъявленным пораженцем. Вскоре и пресса подхватила эту мелодию. Daily Mail упорно вела кампанию за то, чтобы у Гитлера было право распоряжаться в Восточной Европе по своему усмотрению, ведь так он мог лучше поколотить большевиков. «Если бы Гитлера не было, – писала Daily Mail, – вся Западная Европа сейчас бы громко призывала подобного воителя».
The Times настолько придерживалась политики умиротворения, что, как рассказывал редактор Джеффри Досон, он, просматривая гранки, непременно выкидывал пассажи, которые могли обидеть немцев. А газетный барон Бивербрук самолично запретил колонку Черчилля в Evening Standard на том основании, что он слишком жестко критиковал нацистов. Респектабельные выразители либеральных взглядов, такие как Джон Гилгуд, Сибил Торндайк, Джордж Бернард Шоу, театрально призывали правительство «рассмотреть возможность» переговоров.