Фактор фуры
Шрифт:
Рыжий только глазами хлопал.
– Алло, Мирко? Это Юрий. Слушай, Мирко, помнишь, вчера, когда мы пришли к Мартину в кабак, там в углу, справа, такой старик сидел? Один за столиком… По виду - такой уже хорошо поддатый… Не обратил внимания? Ладно… Еще вопрос. Ты не знаешь, есть ли какой-нибудь из фильмов с Ларри, где он степ танцует? Есть?..
Я вернул ни хрена не понимающему Мирскому телефон, взгромоздил локти на стол и обхватил череп ладонями. Тормози, маньяк… Тор-мо-зи…
Если я и съехал с катушек, то, по крайней мере, был не совсем одинок в своей новообретенной мании. Томас Рот оказался (как мы выяснили через все того же Мирко) реальным лицом, действительно профессиональным - причем довольно известным - фотографом. Фотографом широкого профиля, хотя одно, и, кажется, даже довольно продолжительное, время он подвизался кем-то вроде папарацци. Или даже именно и конкретно. А Ларри Эдж - это была его давняя и стойкая «фиксация» (почему Рота прекрасно знали в фан-клубе).
Томас и в самом деле годами очно и заочно «выслеживал» Ларри Эджа по всему миру, уверенный, что ни черта тот не сидит сорок лет в потайной берлоге - а самым активным и наглым образом болтается под разными личинами среди ничего не подозревающих фанатов, посмеиваясь над оными. Посмеивался ли сам Рот над слушателями этой своей теории и посетителями соответствующего раздела своего сайта, Мирко сказать затруднялся - типусом фотограф был экстравагантным, где его стеб переходит в серьез, и наоборот, толком понимал, видимо, только он сам.
Жил Рот совсем неподалеку, тоже в Баварии, в Нюрнберге. Мы легко до него дозвонились, он с готовностью (несколько даже агрессивной, по словам общавшегося с ним Сереги) подтвердил означенную версию по поводу Ларри и согласился принять нас завтра у себя.
28
– Нюрнберг - забавный город, - ухмыльнулся Серега, когда мы устроились в поезде (ехать предстояло полтора часа).
– Нацики же объявили его в свое время духовной столицей Германии. Так после того, как немцы получили по рогам, перековались и сделались демократами, у них там стало что-то вроде германской столицы прав человека. Страшно трогательно: есть в Нюрнберге конкретно такая аллея - если идти мимо Национального музея, налево: понатыканы круглые колонны метров по семь, и на них выбиты статьи Всеобщей декларации прав человека. Причем каждая статья на своем языке. Сплошной Интернационал.
– На русском тоже?
– Натюрлих. Знаешь, что там по-русски написано? Я специально запомнил.
– Он заржал.
– Статья 12: «Право на защиту частной жизни»!
– По-моему, - говорю, - это они над нами пристебнулись.
– По-моему, это мы над нами сами всю дорогу стебемся…
Я уже давно обратил внимание на особенности употребления рыжим личных местоимений множественного числа: говоря о России, он перескакивал с «мы» на «вы» без какой-либо внятной мне системы. Индивидуальные особенности самоидентификации… Его легко было понять: еврей, космополит, говорит на куче языков, гражданство американское, живет в Европе - чего ему эта ЭрЭф?
С другой стороны: а мне - русскому по роже и генезису, нигде, кроме России, до самого последнего времени и вовсе не бывавшему (более того: ничем, кроме происходящего в России, толком не интересовавшемуся), - что она, родина? Каков для меня тот базовый набор понятий, с которыми - своими в каждом случае - отождествляет себя представитель любой нации: турок, грек, итальянец, швейцарец, немец? Который объединял бы меня с другими жителями моей страны, давал бы ощущение общности вопреки различиям в возрасте, социальном положении, политических убеждениях и личных склонностях? Я русский, потому что я - что? Живу в России (хотя в данный момент и с этим малопонятно, ну да ладно). А еще? ВСЁ.
Никакие мы, русские, не нация. Ничего у нас общего нет ни друг с другом, ни с местом постоянного проживания. Оттого и рвемся с этого места, используя любую возможность. Оттого и, перебравшись на новое, так быстро и легко теряем национальную идентичность: в той же Америке какие-нибудь ирландцы c итальянцами веками держатся своих общин, шумно празднуя всяко-разные Дни святого Патрика (или как там это у них именуется), а с иммигрантов из России (по крайней мере, с нынешних) - Серега рассказывал - всякая русскость слезает как загар. А потому что эта идентичность вполне исчерпывается родным языком, но что язык, недолго переучиться…
Потому что и в России-то мы не чувствуем себя дома. Нет у нас корней в той почве - как не может их быть ни у кого в стране, где время только одно - данный момент, где нет ни прошлого, ни будущего. Произрастание, так сказать, в земле - это по определению процесс, растянутый во времени, а когда последнего не существует…
Как ни крути, а в Европе, где национальные корневища полземной коры проросли, все это впрямь куда явственнее понимаешь.
Про Германию Серега много рассказывал. Он тут бывал часто и подолгу, с немцами дело имел, отзывался о них вполне с симпатией, но и с оговорками.
– Средний немец - он все-таки немного биоробот, - почесывал пузо рыжий.
– В него вкладывают программу - и пока он ее не реализует, не успокоится. Ну или пока его не отрубят сильным ударом и программу не сменят. Что мы и наблюдали в ходе памятных исторических эпизодов… Если когда-то программа была утвердить господство высшей расы, то теперь - утвердить господство общечеловеческих ценностей. Но удержу они и в этом не знают. Германия, кстати, - единственная страна в Европе, где пресловутая политкорректность переходит в маразм, сравнимый со штатовским…
Рыжий прерывался, жмурясь в окно на улепетывающий назад неправдоподобно аккуратный пейзаж: словно баварские холмы и рощи, не говоря о красночерепичных деревнях с острошпильными кирхами, тоже полагали, что орднунг мус зайн.
– … Чего они сейчас с общечеловеческой моралью так носятся? Они же метят в лидеры новой объединенной Европы и, соответственно, заинтересованы в руководящей идеологии, это как водится… Смешно на самом деле. Ты в курсе, что немчики объединять Европу, причем на конфедеративной основе, еще давным-давно пытались?..
– Мирский оживился.
– Нынешние евроинтегранты, про континентальное единство говоря в историческом ашпекте, апеллируют все больше к Карлу Великому, а что проект европейской конфедерации уже разрабатывался до всякого ЕС (причем в очень похожем на него виде) - вспоминать никто не любит. Поскольку разрабатывался он в Германии - знаешь когда? В сорок четвертом году! Знаешь кем? «СС-Хауптамт», главным управлением СС! Была такая «Амтсгруппа D» и такой Александр Долежалек, предлагавший европейскую конфедерацию, европейскую хартию и европейский паспорт. Знакомо? А «Амтcгруппа C» двигала идею «фольксгенос-сеншафт», содружества европейских народов, - под национал-социалистской эгидой, разумеется, но без постулата о германском доминировании, на основе даже национального равноправия….
– Все равно - чем все кончилось… - говорю.
– А в Россию не надо было соваться… Немчики - они же всегда абсолютизировали порядок. В собственном сортире и во всей Европе. Видение порядка, конечно, в разные времена было разным. Но ведь и когда они Третий рейх свой строили - ими же в огромной степени двигало как раз стремление к УПОРЯДОЧЕНИЮ: на государственном, географическом, национальном, биологическом уровнях. А Россия у нас, как известно, воплощенный хаос. И когда с ним сталкивается любая попытка глобальной структуризации - получается то, что получается. Случайно, что ли, все затеи по упорядочению Европы на единый манер кончались в России? Наполеона, не знаю, вспомни. У Льва Николаича, которого мы все в школе ненавидели, про это очень хорошо: Бонапарт-то пытался в России воевать ПО ПРАВИЛАМ. Х-ха! Вот у нас они все и заканчиваются - правила, планы, блицкриги… «Барбаросса»? Дранг-нах-остен? Лучшая армия в мире? Вот вам. Россия - непобедима по определению. В силу второго закона термодинамики.