Фактор Мурзика (сборник)
Шрифт:
– Ну а что же мне делать? Мне нужно похоронить кого-то, с кем я хочу лежать после смерти.
– Вы имеете в виду какого-то еще любимого вами человека? – спросил Стытов.
– Ну, не совсем человека…
– То есть?
Маргарита Максимовна замешкалась, не представляя, как поделикатнее обозначить любимое существо, но не нашла ничего лучшего, как сказать прямо:
– Кот у меня погиб. Трагически. Я его очень любила. Он мне был как сын. Я его взяла маленьким комочком. Я его поила молоком из соски, я его выходила и потом четырнадцать лет…
Пока она говорила, он, не зная, как реагировать на ее слова, открыл ящик стола, пошарил в нем руками, хотя ничего не искал, закрыл, схватил со стола пачку сигарет, достал сигарету, сунул в рот, стал искать зажигалку, но не нашел. Сигарету выплюнул, поднял глаза на гостью, попробовал объяснить свое состояние.
– Маргарита Максимовна, – сказал он, – вы меня извините, у меня с чувством юмора очень плохо, и шутки, особенно тонкие, я не всегда понимаю…
Но когда она ему раскрыла сумку и показала содержимое, он понял, что она не шутит. Но сам неожиданно пошутил:
– Вот чем покойник отличается от живого. Его даже этим не соблазнить.
Разумеется, она пообещала, что все останется между ними, а имя третьего покойника на надгробном памятнике обозначено не будет.
В тот же день она посетила магазин ритуальных принадлежностей «Оксана». Там за маленьким столиком в углу и опять под портретом президента сидела сама Оксана, женщина лет сорока, блондинка, крашеная, потная, с короткой прической и большими кольцами в ушах. Кольца едва не касались оголенных плеч, с которых до самого локтя сползала разноцветная татуировка с изображением ящерицы. Перед ней – раскрытая книга заказов.
– Какого размера гроб желаете?
Маргарита Максимовна задумалась.
– Небольшой.
– Что значит – небольшой? Какого роста был покойный?
– Ну, если в длину… – задумалась Маргарита.
– Не в ширину же.
– Вот примерно такой, – Маргарита, раздвинув руки, показала размер.
– Шестьдесят сантиметров? – на глаз определила Оксана. – Младенец? – И изобразила печаль особого рода. – Какого возраста был ребенок?
– Точно не знаю, но лет четырнадцать.
– Четырнадцать лет – пятьдесят сантиметров? Может быть, четырнадцать месяцев?
– Да какая вам разница?
– Мне – никакой, – согласилась Оксана.
– Ну так и пишите: гроб шестьдесят сантиметров.
– Пишу, – покорно согласилась и с этим. – Гроб детский, шестьдесят сантиметров. – А какой именно?
– Вы же сказали – детский.
– Ну да, но есть и другие параметры.
Оксана положила книгу в ящик стола, заперла его на ключ и открыла дверь в соседнюю комнату. Это была выставка. На одной стене висели искусственные венки с лентами и без, а две стены занимали гробы на железных стеллажах в несколько ярусов.
– Вот, – объясняла Оксана. – Это мусульманские ящики, как я понимаю, не для вас. Так? Это гробы общего назначения, то есть для агностиков, атеистов, не исповедующих никакую религию, а это православные, из сосны, лиственницы, сибирского кедра и ценных пород дерева. Вам ГО или ГЭ?
– Что?
– Аббревиатура, – объяснила Оксана. – ГО – гроб обыкновенный экономкласса, ГЭ – элитный, для ВИП-персон.
Гробов того и другого классов было так много, что глаза разбегались, но Маргарита ограничила выбор соображением, что в сферу интересов православных и мусульман лучше не вторгаться, а из гробов конфессионально не ориентированных выбрала элитный «Наполеон» с атласной обивкой за 8300 рублей.
Дома уложила Мурзика в гроб, покрыла до морды белым атласом, гроб поставила на табуретку в прихожей.
Вечером пришла внучка Аленка с сумкой всяких продуктов и бутылкой вина. В прихожей увидела Мурзика в гробу. Постояла над ним, смахнула слезу.
– Мои соболезнования, Маргоша.
Именно Маргоша, иногда Ритуля. Бабушкой бабушку с детства называть было запрещено. Утешала как могла.
– Что делать, Маргоша, что делать? Но он же был уже старый. Мышей не ловил, двигался с трудом. Пожил достаточно.
– Ну что ты говоришь, – раздражилась Маргарита. – «Достаточно». Мне уже восемьдесят лет, а ему только четырнадцать.
– Маргошенька, для него четырнадцать больше, чем для тебя восемьдесят. Жил хорошо и умер достойной и быстрой смертью. Умер, можно сказать, в бою. Смертью своей привлек внимание общественности к беспределу на дорогах. Ты видела, что в Интернете творится?
Пошла на кухню, нашла штопор, раскупорила бутылку.
– Давай, Маргоша, выпьем, помянем.
– Поминают после похорон.
– А мы предварительно. Кстати, как собираешься хоронить?
Маргарита собиралась похоронить Мурзика тайком и заколебалась, сказать ли Аленке о своем плане. Решилась и рассказала. Аленка пришла в восторг.
– Маргоша, любимая. Идея замечательная! Слушай, из этого надо вообще сделать хеппенинг.
– Как это?
– Увидишь. А пока ничего не делай. Завтра все увидишь. Мы, Маргоша, твоему Мурзику устроим такие похороны, каких ни один кот еще не видал.
Вскоре она покинула бабушку и отправилась к живущему недалеко художнику Сергею Тарханову, благодаря созвучию фамилии и усам определенной формы прозванному Тараканом. Он давно завлекал Алену к себе в свою однокомнатную квартиру, бывшую одновременно и мастерской. Просил позировать обнаженной. Она хихикала и обещала когда-нибудь в другой раз.
– Старуха, – говорил он, – если ты опасаешься, что я буду к тебе приставать, то совершенно напрасно, для своих моделей я импотент.
Он всем, кого приглашал позировать, так говорил, полагая, что модели пожелают проверить, что он не врет. Большинство из них в самом деле его проверяли и убеждались, что тест на правдивость он не выдерживал.