Фактор «ноль» (сборник)
Шрифт:
Она просто кивнула головой, оставив на моей шее влажный след. Я передал девочке шапочку, очки, добросовестно полил водой ее закрытое таким образом лицо, дал возможность устроиться на моей спине и начал свой поход.
Надо было поторапливаться. Пожар уже пожирал этаж, с которого она спрыгнула, и частично распространился на тот этаж, где мы находились. Он пылал над нами, он догонял нас, он подступал к нам.
И мы начали спускаться.
Мой мозг работает лучше, чем микропроцессор. И он, конечно, знал о том, что вот-вот случится.
Ровно в девять часов две минуты и одиннадцать секунд, когда мы не преодолели еще и трех этажей, произошло событие.
Произошел какой-то толчок, от ударной волны все здание содрогнулось и словно повернулось вокруг своей оси. С верхних этажей на нас полетели обломки, в основном в виде горящих факелов разной формы и происхождения. Конструкция, поддерживавшая находившуюся перед нами лестницу, просела, расколов целый марш ступеней. Вслед за этим обвалилась часть потолка и загородила нам проход.
Вот так и есть.
– Что это было? – спросила меня девочка, которую я поставил на пол рядом с собой, чтобы быстро достать из рюкзака пожарный топорик и попытаться взломать крепко запертую дверь аварийного выхода.
Я знал все. На преодоление каждого этажа нам понадобится по меньшей мере целая минута. Сейчас мы находимся на восемьдесят седьмом этаже. Спуск по уровням здания будет долгим и опасным. Некоторые из них будут заполнены дымом, может быть, охвачены огнем или просто разрушены, как этот участок, который я должен обогнуть. Нам надо пройти восемьдесят семь этажей, и мне остается менее девяноста минут, чтобы успеть до обрушения башни.
Я познакомился с этим уравнением уже довольно давно, но только теперь я понимаю, что оно действительно собой представляет. Ради этого я пришел, ради этого я решил возродиться здесь. Я, конечно, хотел победить цифры, но еще больше я хотел заставить реальность лгать, я хотел уничтожить невозможное.
– Это вторая башня, – ответил я ей спокойно.
Я ни в коем случае не собирался держать ее во власти иллюзий, словно в ловушке, совершенно не желал прятать от нее правду и защищать ее от кошмара. Она уже была погружена в него полностью.
– Это второй всадник, – добавил я. И начал выбивать дверь.
Я заметил у нее на шее брелок протестантов с ясно узнаваемым гугенотским крестом. Мы находимся в Соединенных Штатах, последней религиозной цивилизации Запада, она поймет мой намек, подумал я.
И она его прекрасно поняла.
Восьмидесятый этаж. Прошло больше пятнадцати минут. Мы не укладываемся во время. Совсем. На лестнице западной стороны, до которой мы в конце концов добрались, нам встречаются толпы бредущих людей. Некоторые из них только что нашли аварийный выход из своего коридора. Дым на этом этаже кажется не таким густым, я понимаю, что он все-таки распространился по всему зданию благодаря вентиляционным каналам. Люди собираются в группы, в полной темноте они пытаются спуститься вниз. Я слышу голоса, плач, жалобы. Я касаюсь тел, чувствую чужое дыхание, учащенное от страха и физических усилий. Кто-то, обрывками фраз, еще полных ужаса, рассказывает, как он чудом спасся от страшного пожара, бушующего наверху, начиная с девяносто второго этажа здания. Это люди. Они все погибнут. А я должен спасти маленькую девочку. У меня нет никакого выбора.
Семьдесят пятый этаж. Спуск по-прежнему идет медленно, среди групп людей, которые погибнут. Я – не человек. Я – великолепная подделка. Признаюсь, ничто – даже самые усовершенствованные медицинские анализы – не обнаружит ни малейших отличий, но к вашему виду я действительно не принадлежу. На самом деле я – будущее вашего вида. Я долго за вами наблюдал, более тысячи лет, и я видел все, на что вы способны.
Иногда, кстати, на чудеса.
Нередко и на злодеяния.
Подобные тому, посреди которого я умер, а потом возродился, перед тем как получить возможность покинуть наконец телесную оболочку. Подобные тому, посреди которого я торопливо иду вниз по задымленным лестницам, преследуемый титаническим пожаром, рычащим над нами, и ужасающе быстрым ходом времени, тикающим в моем мозгу, как цифры атомных часов, огромных, как весь мир.
Я – подобие человеческого существа. Я обладаю всем, что имеют представители вашего племени, но я сохранил и часть того, чем был изначально. Наши специалисты умеют перепрограммировать генетические коды, как шпионский шифр, с секретными устройствами.
По этой причине я вижу в темноте.
По этой причине мокрая шапочка мне совершенно не нужна: мои легкие, как и мои глаза, быстро адаптируются к новой окружающей экосистеме, они сами отфильтровывают разнообразные токсические вещества, которые мне приходится вдыхать. Поэтому, кстати, меня и мучает следующий вопрос: если я не знал в точности, что здесь буду делать, зачем тогда я захватил с собой небольшой комплект спасательного оборудования, рассчитанного на человеческое существо?
Если я не знал, то, значит, кто-то другой, скорее всего, все-таки знал.
Семидесятый этаж. Больше десяти минут на пять этажей. Такой темп никуда не годится. Никуда. Распластанные тела загромождают лестничные пролеты. Те, кто еще пытается спускаться вниз, делают это со скоростью насекомых, цепляясь друг за друга в темноте, замедляя свое, а следовательно, и наше продвижение вперед. Я быстро понимаю, что на нижних этажах дым такой же густой, как и на верхних. Он действительно со смертельной равномерностью распространился по всему зданию благодаря новейшей системе вентиляции. Лестницы заполнены лежащими телами, людьми, упавшими рядом с дверями, задыхающимися, неспособными больше двигаться. Кого-то, с икотой и спазмами, рвет у бетонной стены. На некоторых лестничных площадках и над нами дым становится особенно густым. Кажется, пожар пылает по-прежнему, становясь лишь сильнее. Практически везде слышатся крики и жалобы, эхом доносясь ниоткуда и уходя в никуда. Смерть присутствует здесь во всем своем великолепии, она пришла забрать то, что ей причитается. Я все время смачиваю водой шапочку малышки. Я говорю ей, чтобы она сосала ткань, постоянно поставляя влагу в организм. Я бегу в потемках, заполненных умирающими людьми. Я должен победить время и пространство. Я должен победить мир.
Я должен победить башню.
Башню и все, что стоит на нашем пути.
Шестидесятый этаж. Я наконец нашел подходящий темп, теперь я бесцеремонно перепрыгиваю через встречающиеся тела. Если передо мной стоит группа людей, я грубо, без колебаний, врезаюсь в нее. Когда надо, я отпихиваю, оттаскиваю, бью, отталкиваю тех, кто не отходит в сторону. Иногда мне приходится наступать на тела. Я соревнуюсь со счетчиком, пульсирующим в моей голове, борюсь со временем и пространством, борюсь со всем, борюсь с умирающими людьми, борюсь с теми, кто скоро умрет.
Я борюсь с целым миром… или, вернее, с тем, что от него осталось.
Пятидесятый этаж. Странно, этажи по мере нашего спуска становятся все безлюднее, словно по воле судьбы большинство посетителей в это утро отправились в верхнюю половину башни и не смогли оттуда спуститься. Но я вижу в ночи и дышу ядовитым дымом. Ничто уже не замедляет моего бешеного бега сквозь темноту, вниз, все ниже и ниже, в глубь спирального колодца, который выведет нас к свету.
Я бегу, сознательно поддерживая темп, не слишком разгоняясь, чтобы не перенапрягать дыхательные органы и вследствие этого не задохнуться. Да, дым теперь везде. Верхние этажи горят, средние постепенно занимают потоки пылающего керосина, нижние, кажется, пока еще не охвачены пожаром. Но все, абсолютно все они погружены в ночь, ночь и туман.