Фактор внешности

О'Брайен Гленн

— Вот и я, — сообщил я, — уже в полном порядке.

Киттен нежно обняла меня и погладила по щеке:

— Чарли, ты такой милый! Ты должен найти себе хорошую девушку.

— О да…

Она взяла меня за руку, и я посмотрел в ее яркие, как южное море, глаза. Они словно напитались синевой карибских вод. Мне Киттен казалась божественно невинной, только-только спустившимся с небес ангелом, маленькой русалкой, вышедшей из пенных волн океана… богиней радуги Иридой…

Я посмотрел на себя в зеркало, и мои фантазии тут же испарились

как дым. Я вспомнил, что нюхнул какую-то дрянь, но наркотик избавил меня от наихудшей развязки — от скандала. Меня это устраивало. Сейчас я полностью пришел в себя и четко понимал, что операция прошла успешно, заветный диск в кармане. Но неприятный осадок, нечто от пережитого панического ужаса все еще бродило у меня в крови, и при каждом шаге я пошатывался. Впрочем, возможно, это происходило из-за сильной качки яхты — море слегка штормило.

Я снова подумал о Зули и вспомнил, что богиня Ирида была сестрицей гарпий. И если Киттен радужно-мила и невинна, то Зули — явное чудовище с крыльями и когтями, готовое разорвать всякого, кто имел неосторожность не угодить ей.

Покинув яхту и добравшись до дома, я заснул мертвым сном.

Я словно окаменел, проснувшись, — не мог пошевелиться. Возможно, еще не отошел от недавнего кайфа. Меня мучили странные видения. Я видел совсем крошечную Зули в бикини и такую же крошечную Киттен, танцующую стриптиз вокруг мини-шеста. Крошечные Кара и Сьюзан играли в кегли. Я понимал, что переживаю нечто похожее на галлюцинации, но они были удивительно правдоподобны.

Мне мерещились и другие девушки, тоже размером с Барби. Они прыгали по мне, как лилипуты по телу Гулливера. Я пытался сбросить их с себя, но ничего не получалось. Пробовал кричать, но язык точно присох к небу. Наконец я все-таки забылся глубоким сном.

Когда я проснулся, в открытое окно виллы дул прохладный ветерок. Крошечные супермодели исчезли. Я мог свободно двигаться, и, к счастью, я был один. Зули все еще плавала на яхте Данте, и я, не теряя ни минуты, собрал свои вещи и отправился в аэропорт.

Зули и я так никогда и не разорвали наших отношений официально. Мы расстались полюбовно.

Спустя десять дней после приключений на Карибах мы с ней спокойно вместе обедали в большом итальянском ресторане в центре города, причем Зули привела с собой женатого парня-афроамериканца да еще и его приятелей. С парнем у Зули случилась коротенькая интрижка, но, видимо, они тоже смогли остаться друзьями, во всяком случае, он был весьма вежлив и даже смутился, когда она поцеловала его в губы.

Она не представила нас друг другу, но это не помешало нам мило проболтать часа два. Я даже почувствовал к нему искреннюю симпатию. У нас не было причин и поводов для ревности, мы оба были случайными любовниками супермодели Зули, и все. Так что нам не составляло труда добродушно улыбаться друг другу.

Когда он ушел, Зули принялась рассказывать историю их взаимоотношений. Она уверяла меня, что этот молодой человек долгое время домогался ее и даже обещал оставить жену ради того, чтобы они могли официально зарегистрировать брак. Странная разговорчивость обычно находила на Зули после обеда. Потом мы сняли номер в отеле, но никакого секса не было. Я просто слушал и слушал ее болтовню, пока не заснул. Проснувшись на следующее утро, я услышал голос Зули. Она беседовала по телефону. Я понял, что девушка добивается разговора с редактором «Нью-Йорк пост», но время было слишком раннее. Так и не добившись своего, она начала отсылать голосовой почтой сообщение. Я лежал и прислушивался к ее необычно звучащему английскому. Ее акцент временами становился слишком явным, и мне даже слышались в нем французские носовые согласные.

— Ричард, это Мариетта из «Мейджор моделз». Я подумала, тебя может заинтересовать, что суперзвезда Зули Стюарт провела горячую ночь с Да Сальвано…

Меня изумляло, с какой уверенностью она полагала, что ее никто не выдаст, ведь по ее произношению кто угодно мог определить, что она сама сообщала о себе эту выдуманную сплетню. Но два дня спустя за утренним кофе я читал в газете новость о том, что супермодель Зули проводит ночи с любовником… Довольно смешно на этом фоне выглядел ее возмущенный крик по телефону:

— Эти негодяи постоянно лезут в мою частную жизнь!

О бесподобная ложь! О искусство притворства! Она готова была делать что угодно, лишь бы продолжать зарабатывать миллионы. Зули умела гениально разыгрывать возмущение. Тем более что газеты не упоминали имени ее мифического любовника, а всего лишь писали «с легендарным актером, снимавшимся…» «Новость» была шита белыми нитками, но поклонники модного стиля жизни этого не замечали или делали вид, что не замечают.

Убедившись, что я все еще не повесил трубку, она заговорила снова:

— Чарли, ты меня слушаешь?

— Да.

— Ты не ревнуешь?

— Нет.

— Это совершенно несерьезно.

— Конечно.

— Нет, правда, несерьезно, ты не должен ревновать!

— Я не ревную.

Я должен был говорить убедительно. Иначе она ни за что бы от меня не отстала.

— Ты серьезно, папуля?

Я ненавидел, когда она меня так называла. И по большому счету я ненавидел ее капризный манерный голос.

— Да, Зули, я никогда не был так серьезен.

Все мои мысли были заняты исключительно секретными данными, которые я должен был передать Роттвейлер. И при встрече с ней я еще раз ощутил себя Бондом. Взяв у меня диск, она коротко заметила:

— Хорошо.

Хорошо. Я надеялся услышать нечто большее, чем сухую похвалу за то, что рисковал своей жизнью. Возможно, это слово могло удовлетворить Бонда, но он не занимался кражей данных у одного модельного агентства ради другого.

Я целый день ожидал, что Ротти заговорит о результатах моей миссии после того, как просмотрит диск, но она молчала.