Фактор Z (сборник)
Шрифт:
Дверь медленно приоткрылась, еле-еле. Раздался тихий вой и цоканье когтей. В коридор протиснулся Гилмор и отряхнулся. Поднял мохнатую морду, осмотрелся. И подбежал ко мне. Анна отшатнулась, вскочила на ноги. Пёс обнюхал меня и по-хозяйски улегся рядом.
— Ах ты, шавка неблагодарная! — выкрикнула она и капризно топнула. — Так нечестно!
Развернулась, бросилась к витрине. Взвизгнула и заколотила по ней кулаками. Стекло треснуло, вниз посыпались ампулы и коробки, вперемешку с осколками. Звон стих, до меня донеслись причитания: «нечестно, нечестно, нечестно». Круги в воздухе стали мутнее и вспыхивали чаще, звуки отдалились. Наверное, я на пару минут отключился. А разлепив веки, увидел
— Сиди, не двигайся.
— Всё так плохо?
— Нет, артерия не задета.
Я попытался встать, Рита вздохнула и толкнула меня к стене. Пожалуй, слишком резко: боль напомнила о себе моментально. Изверг, право слово.
— Где она?
— Ушла. Полиция и «скорая» едут. Зое капец.
Последнее — не новость. Но почему ушла Анна? Вопросы переполняли, но я не успел ничего сказать. Рита ответила быстрее:
— Они появляются, если их не хотят отпускать. Живут благодаря чужой любви, когда о них забывают — чахнут. Забывают слова, теряют лицо, в прямом смысле… Мне рассказывал один мутный тип, давно, когда твои разбились… У меня нехило крышу сносило тогда. Предлагал вернуть их, сказал, есть способ. Обалдеть… Всё правдой оказалось! Блин, молодец я, что не поверила тогда и послала его. Он говорил — есть одно «но», возвращать надо хитро, так как они не в силах причинить вред тем, кого спасли, и их близким. Гилмор выбрал тебя хозяином, а раз мы живём вместе, то и меня тоже. Теперь мы трое связаны, и эта тварь круто обломалась.
Я силился погладить лежащего в ногах Гилмора, но не смог. Слабость накатывала волнами, картинка перед глазами плыла.
— Выходит, она…? — не сдержался я.
— Дохлая, ага.
— Хорошо.
— Хорошо?! — очумело переспросила тётя. — Что хорошо?
— Что у нас не дошло до секса…
— Дурак, — выпалила Рита. Смахнула выступившие слезы и уткнулась лбом мне в плечо. Спасибо, хоть в здоровое. — Какой ты всё-таки дурак, Мишаня. И вкуса на девушек у тебя нет, вот совсем.
Дико хотелось с ней согласиться. Увы, не получилось даже кивнуть. Нормально мы поговорили лишь на следующий день, в больнице. Травматолог удивился характеру перелома, зато прогнозы врачей были благоприятными. Происшествие в клинике посчитали нападением местных наркоманов, которые накануне умудрились ограбить аптеку. Наша раскуроченная витрина послужила чуть ли не стопроцентным доказательством. Неисправные камеры ситуацию не прояснили, и побег преступников связали с тем, что Рита вызвала полицию. Расследование смерти Зои зашло в тупик. Тётя настаивала, что заперлась в стационаре и ничего не видела, я по официальной версии сразу потерял сознание. Доказать обратное никто не смог, прицепиться было не к чему, но нервы нам мотали долго. В итоге Рита позвонила знакомому из Следственного Комитета, чью кошку однажды героически спасла, и нас оставили в покое. Радоваться счастливому спасению не давали мысли о Зое и чувство вины. Впрочем, я старательно его отгонял. Толку от самобичевания — ноль, а психоз мне ни к чему.
Гилмора мы, само собой, забрали. Несмотря на версию Риты, что Анна больше не представляет опасности, я настоял на переезде в другой город. Главврач отнёсся к нашему увольнению с пониманием и пожелал удачи. А она действительно была нам нужна.
Уже осенью, месяцы спустя, мне попалась в интернете фотография некого бизнесмена с подозрительно знакомыми чертами лица. Он оказался покойным владельцем строительной компании «Эридан». Я залез на его страничку в социальной сети и на одном из снимков узнал Анну. В подписи говорилось, что она — единственная дочь, скончавшаяся десять лет назад. Уверен, бизнесмен переживал её смерть гораздо тяжелее, чем многие думали. Примечательно, что сердечный приступ его срубил как раз в прошлом году…
Я убеждаю себя, что все обойдется. По идее, Гилмор должен протянуть лет двенадцать-пятнадцать. Если повезёт — дольше. Возможно, за это время Анна сгинет или окончательно свихнется. Найдет новую любовь или забудет о нас. Или просто не сможет разыскать. По крайней мере, я очень надеюсь. Почти что верю.
Мария Осинина
ПОСОХ КОРКУТА
День первый
Видавший виды ГАЗик рыбзавода бодро, точно сайгак, несся по степи, взбрыкивая на кочках.
— К обеду поспеем, не боись, молодежь, — водитель, немолодой уже казах в потертом войлочном борике, на каждом ухабе прикрикивал «ай шайтан», лупил баранку и поддавал газу.
— Машина — конь, сейчас таких не выпускают!
Пассажиры терли глаза и плевались соленым песком — ветер разбушевался со вчерашнего дня. От Аральска до Переправы путь не близкий, и надо же, из всех автомобилей, имевшихся в гараже рыбзавода, удалось нанять лишь шестьдесят девятый газон, одноименного года выпуска с обрезанной крышей и без тента.
— Это арвахи[1] тревожатся — духи предков. Ой, не к добру вы на Мертвый остров едете, туда лет пять уже никто не ходит. Как последний раз шымкентовские металлоломщики пропали, так больше никому не охота. Говорят, узбеки привозили американцев, так они оттуда драпали, аж пятки сверкали.
— Афа,[2] мы не за металлом. Мы кино снимать.
К обеду ветер начал стихать, песок прибило к земле, обнажая горизонт над неподвижной, будто налитой ртутью чашей моря.
Завизжали тормоза и ГАЗик встал, как стреноженный жеребец.
— Все, дальше я вам не попутчик. Уговор был до пристани, так что выгружай поклажу!
— Ну, вот мы почти дома! — Сашка вывалился из кабины, вскидывая на спину рюкзак и включая видеокамеру.
Под ногами захрустело — соленая корка и россыпи ракушек повсюду, куда хватало взгляда.
— Мама дорогая, а вода-то где? — Колька бесцеремонно мельтешил перед объективом, стаскивая одной рукой сумки в кучу, а другой — размахивая сигаретой.
— Можно подумать, ты много помнишь, — проворчал Витька, помогая Светке вылезти из газона, — тебе лет семь было, не больше, когда мы отсюда драпанули.
— Древнее зло проснулось, тревожит арвахов, — проворчал водитель, резко потерявший свой дорожный задор, а вместе с ним и румянец, — старики говорят, если ночь застала в степи и страшно, нужно разбить шатер на могиле предка, тот защитит от злых духов.
На мертвом острове нет могил, поэтому никто вас там не убережет от беды, послушайте дядю Коркута,[3] он плохого не скажет.
Проводник махнул туристам рукой, завел свой тарантас и газанул назад.
— Эй, куда? — кинулся Сашка вслед, — вы обещали помочь надуть лодки!
Казах вернулся, вытащил из багажника компрессор и подключил к аккумулятору. Все время, пока туристы надували лодки, он молчал и обиженно сопел.
— Ребята, может, товарищ прав? Может, не надо, а? — Светка подкралась со спины и наблюдала за процессом.
— Можешь вернуться в город на этом такси, мы не обидимся, — сказал Колька и посмотрел на водителя. Тот сделал вид, что не услышал.
Через полчаса он ехал назад в город, а четверка путешественников дружно гребла веслами по направлению к острову.