Фактор Z (сборник)
Шрифт:
Тони посмотрел на него чуть наклонив голову.
— А пуля в голове — это тоже воля божья?
Второй сидящий за столом, мелкий, похожий на крысу, скривился в подобии ухмылки. Утер рукой жирные усы и откинулся на спинку стула.
— Иногда божьей воле необходимы руки человечьи… — Он нахмурился. — Кажись, я знаю тебя, путник, а? Не ты ли Тони Синтаро, аризонский убийца по прозвищу Шальная Пуля?
— Мою пулю надо заслужить, мормон… И твое лицо мне знакомо, Джо Пистон! Правда, мы в последний раз виделись много западнее. Какими ветрами тебя занесло сюда? Чего-то раньше за тобой святости не слишком наблюдалось. Особенно,
Пистон побагровел, оскалился и стал еще больше похож на крысу. Он стал медленно подниматься из стола, но Тони смотрел не на него, а на мормона у печки, чьи руки медленно поползли под столешницу.
Когда-то у Тони был напарник: Индеец Хоуп, который верил, что его верная наваха приносит ему удачу. Когда Индейца убили в Техасе, наваха перекочевала к Тони. Он не верил в ее чудодейственные свойства, но не мог не отметить невероятную остроту лезвия, его стремительность, с которым оно резало и протыкало плоть. Прямо, как сейчас, когда со змеиной ловкостью Тони вонзил наваху в ладонь мормону, пригвоздив ее к столешнице.
Бородатый рванул руку к поясу, к револьверу Дак-Дака, правда, ему не доставало ни его скорости, ни реакции. Тони успел первым. Пуля калибром 9 миллиметров вошла ровненько тому меж бровей. Мозги брызнули на стену, и мормон, смешно дрыгнув ногами в воздухе, опрокинулся за диван. Вторая пуля раздробила кисть Пистону, когда тот пытался извлечь револьвер из поясной кобуры.
Тони не любил больших пистолетов, которые наводили его на мысль о компенсации сексуальной слабости владельца. Небольшой компактный «Глок», который легко прятался в плечевой кобуре под жилеткой из мягкой кожи, создавая обманчивое впечатление безоружности. Специальная пружина — личное изобретение Тони — чуть ли не сама вбрасывала пистолет в ладонь.
Пистон верещал на высокой ноте, баюкая раненую руку. Мормон у печки, несмотря на прибитую к столешнице ладонь, второй рукой он пытался приладить обрез на предплечье. Третья пуля закончила его страдания. «И невинным откроется путь в вечность…»
Остался одни Пистон. Округлившимся от страха глазами он следил за Тони. Тот извлек из столешницы свою верную наваху, склонился над техасцем.
— Прошу, не убивай…
Кровь кипела, билась набатом в висках. Пуля склонил голову набок.
— Скажи, они тоже об этом просили?
— Кто… кто просил? Я… я ничего не делал.
— Дак-Дак, Джейб Маккой, Сирена Маркус… — Он называл всех тех, кого встретил тогда, в пустой колонии, мертвых, плавающих в собственной крови. Крови невинных. — И невинным откроется путь в вечность…
Джо Пистон начал плакать.
— Прошу, Тони, не надо. У меня жена… дети… Я, может быть, и не слишком хороший человек, но хоть кого-то сделал счастливыми.
— Тогда дьявол постучится и в их дверь. Среди названных мною были и дети, а старина Джейб за всю свою жизнь не обидел и мухи. Они тоже — невинны. Как говориться в вашей книге: око за око, зуб за зуб. Как думаешь, смерть твоей семьи искупит кровь невинных?
— Нет, прошу тебя. Я… мы не виноваты. Это все отец Томас — он нам приказал. Ты же знаешь, откровения пророка-президента равны воле божьей. Мы не могли ослушаться. Моя семья, мои дети…
— Отец Томас, говоришь?
— Да-да, Томас Холдстеп. Он не мог вас всех простить. Да, за то, что отказались от высшей милости: жизни
— Тогда, — Пуля пожал плечами, вновь раскладывая наваху, — твои слова бесполезны. Я всего лишь человек, воплощение бога мне не по плечу…
— Подожди-подожди! — Пистон перестал плакать, но губы его дрожали, когда с них срывались слова: — Есть вариант. Каждое воскресенье Холдстеп отправляется на молебен в Храм Христа Святых Последних Дней в Солт-Лейк. Его, конечно, тоже будут охранять, но тогда есть хоть какой-то шанс подобраться к нему поближе…
Тони Синтаро улыбнулся, холодно и жестко.
— Хорошо, может быть, дьявол и обойдет твой дом стороной. Только, — Он замер на мгновение, а потом медленно стянул перчатки, закатал правый рукав. Предплечье почернело; рваная рана, следы от зубов распухли, вывернулись багровым мясом, сквозь прохудившуюся повязку проступил белесый гной. Глаза Пистона округлились, он открыл-закрыл рот, не в силах вымолвить ни слова. Совладав в собой, он выдохнул:
— Поцелуй сатаны! Защити меня боже…
Голод никуда не уходил, а при виде крови лишь расширился, набух, грозясь вырваться наружу, но теперь человек по прозвищу Шальная Пуля знал, как его утолить хотя бы на время.
— А теперь, — он склонился над Джо, провел лезвием навахи тому по груди и улыбнулся. — А теперь кричи, потому что дьявол голоден.
* * *
Руины Солт-Лейк-Сити. Огарки небоскребов, провалившиеся крыши и мертвые автомобили на берегу высохшего озера. Несколько лет назад чуть уцелевший во время чумы город стал полем битвы между войсками конфедератов и мормонами, оборонявших свое нетронутое проклятой смертью царство небесное. На стороне звездно-полосатых была военная техника и бывшие бойцы Национальной гвардии, на стороне святош — фанатичная преданность пророку-президенту и презрение к смерти. Солт-Лейк превратился в огненный ад для тех и других.
Когда же к границам Конфедерации подошли орды ходоков, тем стало уже не до мормонских земель. Армия отступила, а город так и не был восстановлен, лишь узорчатые шпили городского храма, чудом уцелевшего в войне, возносились над руинами, а невредимый Мороний приветствовал трубным гласом восход нового солнца.
Тони понимал: даже в своей «барракуде» ему в Солт-Лейк делать нечего. Заваленные обломками улицы, километровые заторы из разбитой техники на дороге и огневые точки мормонов, превративших город в огромную крепость, — не лучшее место для последней охоты.