Факультет боевой магии. Сложные отношения
Шрифт:
– Знает, – коротко ответил алхимик, – даром что у него не было мастера, в отличие от меня. Он собирал информацию по крупицам то там, то тут.
– А если бы вы столкнулись в бою, кто бы победил?
Этот вопрос заставил его задуматься.
– С менталистами сложно сражаться, – наконец сказал Рихтер, – и почти невозможно победить. Но у их противников есть одно преимущество. Эффективность ментальных заклинаний зависит от умения мага оставаться хладнокровным. А я, как ты знаешь, неплохо умею раздражать людей. Так что в той единственной стычке, что у нас когда-то случилась, практически
– Практически?
– Ну да. Просто потом пришли другие маги и скрутили меня, – грустно вздохнул Рихтер. – Так что узнать, кто из нас раньше угробился бы, так и не удалось.
Больше отвлекаться мне алхимик не дал, заставив полностью сосредоточиться на запоминании последовательности действий. Вся магическая практика строилась на нескольких приемах – жеста, слова, воли и знака. Волей, то есть чистым, не выраженным вербально желанием, владели лучше всего менталисты, тогда как алхимики и артефакторы использовали чаще знаки. Целители и боевики обычно комбинировали слово и жесты. С них-то, с заклинаний, основанных на жестах, Рихтер и решил начать. Пальцы у меня были гибкие, проблем с памятью не было, так что я легко повторяла и запоминала связки движений. Проблемы начались, когда нужно было подключать саму магию. Я пыталась создать простую магическую сферу – похожую на ту, что используют боевики, но не уничтожающую все на своем пути, а освещающую пространство. Плетения, видимые только глазу мага, выходили очень красивые и изящные. Шарик искрился и пылал, но не на физическом уровне – со стороны казалось, что я нелепо размахиваю руками.
– Мало вкачиваешь силы. Нужно больше.
– Я не могу! Это мой предел.
По лбу струился пот. Встряхнула напряженные кисти и сняла куртку. На площадке было прохладно, но не ветрено – видимо, Рихтер заранее постарался сделать условия комфортными.
– Чувствуешь энергию, текущую в теле? – спросил алхимик, задумчиво грызя пожухлый стебель травы.
– Чувствую. А толку-то? – кисло ответила я.
– Тогда попробуем так. Забудь обо всех заклинаниях, что я тебе показывал. Направь энергию в ладони, но не пытайся ее во что-то воплотить. Пусть магия копится на кончиках пальцев.
Я послушно направила силу в руки. Пальцы начало покалывать, а спустя какое-то время и вовсе гореть, будто я погрузила их в раскаленный песок.
– Не отпускай, терпи, сколько можешь. Голова не кружится?
Закусив губу, покачала ею отрицательно. И в самом деле, хотя я продолжала черпать из своего магического источника, истощение не наступало. Магия бурлила в моей крови, опьяняя, как вино. Мир вокруг стал необыкновенно четким и ясным, а звуки – болезненно громкими. Даже собственное дыхание оглушало.
– Все, больше не могу, – проскрипела охрипшим голосом.
– Тогда просто позволь магии проявиться.
Проявиться? Всех обладающих даром с ранних лет учат, что нельзя выпускать сырую, неоформленную силу. Что отсутствие контроля опасно как для самого мага, так и для окружающих. Так что я испуганно посмотрела на Рихтера.
– Давай, Софи! Не трать мое время! – неожиданно гаркнул алхимик.
Я вздрогнула и на мгновение потеряла контроль. Сила вырвалась на волю, закручиваясь в вихри вокруг моих рук, которые всё нарастали
– Мастер!
– Не паникуй! – жизнерадостно заорал алхимик. – Вспоминай заклинание!
– Так ведь поздно!
Рихтер протянул руку и коснулся одного из вихрей. Тот будто маленький змееныш обвил его запястье, скручиваясь в спираль. Не имею ни малейшего представления, как алхимик смог управиться с чужой магией, но это несколько привело меня в чувство. Мои движения вначале были неуверенными и медленными, но, почти явственно осязая, что магия отзывается и заклинание принимает форму, я обрела уверенность. Вихри сплетались в сферу, пылающую так ярко, что на нее было невозможно смотреть.
Мое первое настоящее заклинание! Простое, не самое сильное, но прекрасное. Я подняла руки, и, повинуясь моей воле, шар медленно вознесся над нашими головами, сверкая ярче тусклого солнечного диска на сером небе.
– Заканчивай, переутомишься, – приказал Рихтер, довольно улыбаясь. – Знаешь, как свернуть заклинание?
– Конечно. Вы же…
Левую руку прошило болью, потом свело судорогой. Сфера дрогнула и медленно растаяла, но мне было уже не до нее. Корчась, я рухнула на колени. Улыбка тут же сползла с лица алхимика. Не задавая глупых вопросов, он опустился рядом, положив свою широкую ладонь поверх скрюченной моей. Не сразу, постепенно, но становилось легче. Левую кисть я уже не чувствовала, но это было и к лучшему.
– Кажется, таким калекам, как я, стоит забыть о заклинаниях. И о сложных чарах, полагаю, тоже.
Протез из псевдоплоти, поставленный взамен безымянного пальца, отрезанного не в меру ретивым боевиком, был сделан искусно и свиду не отличался от настоящего. Но это была не та травма, о которой можно забыть. Я вспоминала о своей неполноценности всякий раз, когда чаровала. Теперь тяжелее давалось создание сложных плетений, да и некоторые артефакты уже не могла использовать так, как раньше. И сейчас… на мгновение забылась, и реальность жестоко о себе напомнила.
Рихтер молча поднялся и ушел, оставив меня глотать слезы от обиды и разочарования. Впрочем, вернулся он почти сразу же. Кинул на землю покрытый непромокаемой тканью мат и не спрашивая подхватил меня за подмышки и перетащил на него.
– Ложись, калека, – сказал маг, похлопав меня по плечу.
– Что?
От удивления даже слезы перестали литься.
– Ложись, говорю, на спину. С любого края. Покажу кое-что.
Послушно улеглась на мат и тут же поморщилась. Холодный, влажный, это и через плотную рубашку чувствовалось. Так и простыть недолго.
– Один момент!
Рихтер вернулся со своей кожаной курткой, подстелил мне под спину, еще и сверху укрыл моей курткой. И сам лег рядом.
– Что вы делаете, мастер? – отчего-то шепотом спросила его.
Теплые пальцы коснулись моей руки и плотно ее сжали.
– Смотри вверх, а не на меня.
Солнце уже клонилось к горизонту, и небо постепенно темнело. Воздух был по-вечернему прозрачен и холоден. Но лежать рядом с Корбином Рихтером оказалось неожиданно уютно. Тревога постепенно стихала, сменяясь безмятежностью.