Факультет сбора и трансформации – 2
Шрифт:
Комментировать свалившуюся на их голову проблему Костянников не стал. Да и было ли этой проблемой? Сейчас он начнёт звучать как собственный дед, любивший побубнить, что маги измельчали, забыли традиции предков, обленились. Вот Вянка бы ему точно понравилась со своей тягой учить всё, “а вдруг в жизни пригодится”, и в лучших старых традициях только что подхоронившая прабабушку под порог. Правда, представлять как пройдёт знакомство отца-инквизитора с дочерью-магом было страшно. Потому что таких как Ярычевские, тёмных, с покровителями из местных божеств, выходцы с Рева в своё время вырезали
– Ты как? – Алексей подсадил девушку, вылезая следом.
Дверь за их спинами захлопнулась сама.
– Нормально. Просто…
– Испугалась?
– Наверное. Представила, что такой хор в голове будет всегда… Одно дело, когда они привязаны к каким-то предметам, от них можно уйти, в конце концов. У тебя случайно нет знакомых, у которых такие связи, – она криво хмыкнула, – с родственниками сохранились? Как они вообще так живут?
– Сходи к декану чернушников.
– Она меня не любит. Я чуть не угробила её студентку за попытку спереть моего кота.
– А мне кажется, что она оценит. Очень в их духе. Но если не хочешь, то тогда… ну, можешь попробовать подойти к Мараевой. Раз уж мы решили, что она с этим как-то связана.
– А можно я хотя бы пару дней не буду ни о чём думать? Мне больно думать! Я за этот семестр узнала больше, чем за всю жизнь. И не только по учёбе. Ты знал, что взаимодействие с Нулём в плане ресурсов регулирует такое жуткое количество правил?
– Могу себе представить… Ладно, пойдём, Одуванчик. Тебе нужно отмыться.
– Пойдём. Давай руку. Переведу тебя через порог, чтобы вопросов к тебе возникло. А то они уж очень оживились, не хотелось бы для тебя проблем.
Вянка сжала худую, почти такую же узкую как у неё самой ладонь, только гораздо более тёплую сейчас. Через порог они перешагнули без проблем, пусть по коже и скользнуло сразу несколько внимательных взглядов.
1.4
–…вот такие пироги, – Вянка всё-таки в деталях пересказала последние недели своей жизни, не поднимая глаз от чашки.
– По поводу твоей личной жизни я остался при том же мнении, – такой же сонно зевающий, успевший отмыться от ковыряния в земле Алексей подпёр голову кулаком.
– Я согласна с молодым человеком, – в зеркале проступило неизменное уже много лет лицо Марты Ярычевской, – тем более, что один из них знатно отравлен аномалией, а значит и толк от него как от мужа… В том плане, что детей с ним не получится.
– Я не буду обсуждать с вами ещё и это! Какие дети, в конце концов-то?
– Милочка, тебе придётся это обсуждать. Ты одна из последних Ярычевских, в твоём браке просто обязаны быть дети…
– Да какой брак-то, боги?
–…и если твоему сердцу так дорог этот мальчишка – можешь потом привести его в качестве качестве постоянного любовника. Мы с мужем тоже после рождения троих детей жили в разных крыльях, и…
– И давайте не будем мою личную жизнь обсуждать всё-таки! Я… боги, я не верю, что говорю это, но я уже согласна над вашими советами подумать – когда-нибудь потом, лет через десять как минимум, а сейчас я хочу доучиться и не сойти с ума в этом бардаке! Может я вообще за эти годы… вон, Алексея охомутаю, у нас как раз достаточно дальняя степень родства, чтобы это и родством вовсе не считалось!
– У меня к тебе исключительно родственные чувства…
– Брата твоего!
В комнате повисла неловкая тишина. Костянников-младший сначала о чём-то глубоко задумался, рассматривая взвинченную Вянку, так и сяк прикидывая картинки в своей голове. Пару раз переглянулся с духом в зеркале, будто обсуждая. И, наконец, захохотал:
– Я бы посмотрел, как ты его от Мараевой будешь отваживать… хотя, мне кажется, вы бы ужились. Но, мне кажется, его почтенные дамы тоже забракуют.
– О, двадцать лет – такая смешная разница для магов, – отозвался дух.
– У него проклятие.
Вянка извернулась на кресле, закидывая ноги на подлокотник. Она, конечно, очень громко возмущалась, закатывала глаза и отмахивалась, но не признать хотя бы долю правоты не могла. Шедовское детство на аномалии, да ещё и ощутимая подпитка её магией не так давно могли дать самый непредсказуемый набор последствий. И при прочих равных Тана, любой из братьев, был бы более приемлемым вариантом.
– Интересно, есть шанс остановить самокопания раньше, чем они превратятся в бездонную яму?
– Ну, если перестать думать? – Костянников дотянулся до чайника.
– Да поняла я ваш намёк, поняла, – от интонации растворившегося в отражении призрака у Вянки дёрнулось лицо, прозвучало настолько похоже на её мать.
Магичка пошевелила пальцами, рассматривая играющие на накопителе блики. Наполненный силой камень почти жёг кожу, требуя от владелицы хоть каких-то действий. Гореславские камни вообще предпочитали людей, похожих на последний шанс, как гласила пометка на полях в справочнике. По крайней мере, девушка надеялась, что неразборчиво написанное второе слово было именно “шансом”, специфическая вязь, используемая на уровне ещё две реформы письменности назад не всегда давалась ей легко.”Последний”, хотя бы, был выведен более современными буквами, явно чьё-то позднее дополнение. Потому что с бытностью последним шансом она смирилась, а вот быть какой-нибудь последней искрой – с поправкой на почерка можно было прочитать и так – не хотелось. Искры очень редко разгораются в пламя, а жить с осознанием того, что ты или потухнешь, или тебе придётся извернуться и живьём себя наизнанку вывернуть, не слишком приятно.
– Если в чём-то сомневаешься, строй планы исходя из худшего варианта.
– Именно этим и собиралась заняться. Исходить из того, что я последняя Ярычевская.
– У тебя же всё равно остались какие-то молодые родственники, даже не настолько дальние как я?
– Я сверяла по фамильной книге, там обычно есть пометка “мёртвая ветвь”, для тех, с чьей стороны ждать продолжения не приходится. Посмотреть, что там у меня, я не рискнула. Так что, вопреки их надеждам, – Вянка качнула головой на зеркало, – предпочитаю свою внезапную одарённость и право на фамилию считать шансом оставить след в истории, чтобы Ярычевские в последний раз вспыхнули, перекрыв впечатления от Антона… Так что я за лето подумаю о переводе на боёвку.