Фалак
Шрифт:
До приезда отца молодой человек никому не говорил о повелении Улугбека переселиться в столицу. Когда Исмаил-Хаджи узнал волю султана, он сказал:
– Аллах милостив к тебе, сынок. Великий Улугбек призывает тебя для служения. Да хранит тебя на всех путях отцовское благословение.
Расстались на развилке дорог на холме. И долго еще стояли отец и мать, глядя, как маленький караван из нескольких повозок и двух всадников медленно тащится по большой торговой дороге, то и дело пропадая в клубах пыли.
Шамсибек и Камариддин договорились заехать за Ганимурадом и его
– Хозяева!
– позвал Шамсибек.
За спиной его раздался какой-то шорох. Молодой человек резко обернулся - из-за занавески, закрывавшей вход на женскую половину, вышла жена Ганимурада. Лицо ее было не закрыто, волосы распущены. Шамсибек отвел глаза в сторону. Вдруг женщина вскрикнула и бросилась в угол двора. Через Мгновение оттуда раздался безумный хохот.
Шамсибек и Камариддин недоуменно взглянули друг на друга. В это время отворилась другая дверь, и перед гостями появился седобородый старец. Он опирался на толстую палку, на лице его было написано страдание.
– Что с вами, аксакал?
– бросился к нему Шамсибек.
– А-а, что я... Вы бы лучше спросили, что с нашим Ганимурадом.
– Что такое?
– В один голос спросили Шамсибек и Камариддин.
– Если бы он уехал в тот раз с вами, - старик покачал головой, - наутро после свадьбы на нас напал Ахмадбайвача со своими головорезами. Они кричали, что свадьба незаконна... Ганимурада спасло только заступничество аллаха - другой бы на его месте давно распростился с этим миром... Но он очень плох и уже который день не приходит в себя.
– А что с вами?
– Болит нога... Я не знаю, как все это случилось. Помню только, что упал у порога невесты...
– У порога невесты?! Так они... входили на ее половину?!
Старик молча кивнул и поник головой.
Камариддин выхватил из ножен кривую саблю.
– Где эти шакалы?!
Шамсибек остановил его движением руки:
– Аллах уже осудил их на вечную муку. Да будет орудием его скорого мщения суд султана.
– Ты хорошо сказал! Пусть закон сокрушит этих слуг шайтана!
А вскоре из центра селения раздались гулкие удары барабана, и все население кишлака сбежалось к громадному костру, полыхавшему посреди площади.
Из толпы всадников отделился сипах на горячем жеребце. Грозно посверкивая белками, он обратился лицам, к толпе и указал нагайкой на кучку растрепанных молодых людей, жавшихся вокруг Ахмадбайвачи. Голос Камариддина гремел:
– Эти нечестивцы посягнули на чужую жену! Какого наказания достойны они?
Толпа заревела:
– Только смерть!
– А что скажет нам муфтий?
– спросил сипах.
Представительный старик в чалме шагнул из толпы и сказал:
– Народ говорит правильно. Так велит закон.
– Почему же вы не осудили преступников раньше? Вы, кадий
Муфтий не ответил. Тогда к костру пробрался судья и заявил:
– Я вообще не слышал об этом деле.
– Ну так теперь вы о нем знаете. Преступники во всем сознались.
Камариддин повернулся к своим джигитам и зычно провозгласил:
– Именем закона! Преступников казнить! Укрывателям преступления - по пятьдесят плетей!
Толпа одобрительно зашумела.
Маленький караван, состоявший из двух всадников и нескольких арб, на которых разместился скарб Шамсибека, а также ехали его жена с дочерью и Ганимурад, добрался до Самарканда поздним вечером. Свернув в первый попавшийся караван-сарай, усталые путники прочитали вечернюю молитву и сразу же повалились спать.
Утром, оставив Махфузу с сыном и Ганимурада отдыхать после долгой дороги, Шамсибек и сипах отправились в резиденцию султана. Явившись в приемную Хрустального дворца, они попросили дежурного чиновника доложить о себе Улугбеку. К удивлению толпившихся здесь сановников, через несколько минут глашатай выкликнул имена только что прибывших Камариддина и его подопечного.
Первое, что увидел Шамсибек, когда за ним затворились высокие резные двери, был трон. Но, к удивлению молодого человека, он оказался пуст. Султан, одетый, как всегда, просто, стоял в стороне возле небольшого фонтана, окруженный группой молодых людей. Рядом с ними примостился писец, державший на коленях развернутый свиток.
Улугбек кивнул вошедшим и указал им место возле себя. Приблизившись, Шамсибек услышал слова одного из молодых людей, собравшихся возле фонтана.
– Вы говорили, шахрияр, что расскажете о вращении Земли вокруг Солнца. Я правильно понял ваше намерение?
Камариддин наклонился к Шамсибеку и шепнул ему на ухо:
– Этот юноша - один из любимейших учеников султана. Его зовут Мирам Чалаби. Он внук Руми.
Улугбек, улыбаясь, взглянул на задавшего вопрос:
– А не приблизим ли мы свой смертный час, если будем толковать о том, что Земля обращается кругом Солнца?
– На минуту он задумался, потом, посерьезнев, продолжал: - Глупцы не поймут нас. Эта мысль может быть воспринята только самыми мудрыми. Так что...
– Улугбек повернулся к писцу.
– Запишем: "Земля есть центр сотворенного всевышним мира. И хотя у нее не обнаруживается той силы, которая могла бы приводить в движение прочие небесные тела, наука полагает ее сердцем вселенной". Отнеси это каллиграфам. Пусть к вечеру перенесут на пергамент.
Кивнув окружавшим его молодым людям, он отделился от их группы и подошел к Шамсибеку и Камариддину.
– Как прошло путешествие?
– Слава аллаху. Благодаря вашему покровительству мы съездили благополучно. Кроме того, я привез вам послание от наместника Ферганы, сипах протянул султану свиток.
Развернув письмо, Улугбек пробежал его глазами и сказал Шамсибеку:
– Наместник пишет, что возьмет твоих родителей под свое покровительство.
– Благодарю вас, повелитель.