Fallout: Equestria
Шрифт:
Заканчивалась ли в других Стойлах еда? Сад в стойле два был, попросту говоря, громадным. Что, наверно, объясняет, почему остальные в Стойле никогда не наслаждались магическим солнечным светом. Разве Стойл-Тек создавали остальные стойла с садами, которые смогут прокормить только одно или два поколения? Или Свити Белль целенаправленно опускала тот ужас, который она и её две подруги ожидали?
"Конечно же, мы все надеемся и молимся на то, чтобы эти стойла никогда не понадобились. Но может ли кто-нибудь из нас позволить себе рисковать жизнями наших родных и нашими собственными?"
Вельмет Ремеди была на грани
Или, я знала, пока Спайк не найдёт нужных пони, чтобы активировать Сады Эквестрии
Я не могу поверить, чё вы жили в подобном месте... сказал Каламити, когда мы поднимались по ступенькам вверх. Это... объясняет многое.
Я открыла свой рот, но не смогла найти слов, издав только слабый писк.
"Мы в Стойл-Тек надеемся, что вы хорошо провели время на сегодняшней экскурсии. Если у вас есть какие-либо вопросы, вы можете их свободно задать в приёмной. Наш дружественный коллектив будет рад рассказать вам всё, что вы хотите знать.
* * *
Пока СтилХувз разговаривал со Старейшиной наедине, мы вынуждены были ждать в длинном зале из гниющих деревянных панелей за дверью офиса Блюберри Сэйбр под бдительными взглядами бронированных пони.
Я попыталась завязать беседу с Маковкой. Разговор шёл неплохо, пока я не накосячила, спросив, что она думает о Присяге Стальных Рейнджеров, мне было интересно, понимает ли она её так же, как и Рыцарь Бак, в плане следования принципам Эпплджек? Вместо ответа я узнала, что говорить о Присяге посторонним (или дикарям, как она нас назвала), было запрещено. После этого она проигнорировала все мои дальнейшие попытки поговорить. Я не могла сказать точно, было ли это потому что я глубоко оскорбила рыцаря, или потому что здесь были другие Стальные Рейнджеры.
Я собралась было попытаться подслушать, но затем поняла, что охранники не позволят мне подойти к двери так близко. И я не была полностью уверена, что хотела знать, о чём говорили. Я была уверена, что есть часть беседы, которую я ещё успею услышать, особенно что-то относительно нас или миссии СтилХувза. Но тут, вероятно, было нечто большее, чем небольшая дискуссия о внутренней политике и текущих событиях в пределах Стальных Рейнджеров. Это было вне сферы моих интересов; и после погружения в одно из воспоминаний СтилХувза без его разрешения я не хотела вновь незванно лезть копытами в его дела так скоро.
Кроме того я заметила, что действительно не хотела знать. Стальные Рейнджеры были... неприятными.
СтилХувз был Стальным Рейнджером. Не просто бывшим членом, который всё ещё носил броню, потому что (по непонятным мне причинам) он не мог её снять, а действующей и всё ещё активной частью организации. Был Звездным Паладином. А это звучало внушительно, хоть я и не вполне понимала, что это значит.
Из этого путешествия и из воспоминаний в его шарах памяти я начала многое узнавать о моём новом компаньоне. (Ну, самом новом четырёх-копытным компаньоне). И я нашла, что смогу принять большинство из этого, хотя и не всегда легко. Я чувствовала, что могла доверять ему... в определённых пределах... и называть его другом. Но я не завидовала его судьбе, и я опасалась того, что станет с его лояльностью, когда посыпятся яблоки.
Изучая его, я также изучала Стальных Рейнджеров. Я интересовалась ими, так как они были связаны
Но сами Стальные Рейнджеры, или, как минимум, большая их часть, показались мне немногим лучше, чем хорошо оборудованные более принципиальные рейдеры. Они не насиловали и не пытали, у них не было изуродованных тел, развешанных на стенах. Но они и не испытывали угрызений совести, просто просиживая круп и позволяя другим пони страдать, голодать и умирать, в то время как у них были технологии, чтобы сделать что-то хорошее. Они были как Спайк, только без благородной и самоотверженной причины, которая оправдала бы их действия.
Я нахмурилась и устремила свой внутренний взор от мыслей о Рейнджерах назад в прихожую. Решив не подслушивать, я вставила наушник в одно ухо и настроила мой ПипБак на радиопередачу Филлидельфии. Но вместо пропагандистских речей Красного Глаза я услышала очередное повторение Марша Параспрайтов. Я посмотрела на своих друзей. Вельвет Ремеди и Каламити сидели вместе, иногда украдкой бросая взгляды на дверь в офис Блюберри Сэйбр. Вельвет помогала Каламити отделаться от вопиющих заблуждений о жизни в Стойле после экскурсии.
Я собиралась было присоединиться к беседе, но я пропустила большую её часть, и Маковка и охранники казались более заинтересованными в ней, чем я. Так что я просто сидела, начиная ёрзать на месте (скучно!). Я начала рассматривать картины на стенах, изодранные и потемневшие от возраста, изображавшие проекты зданий. Одно из них я узнала кажется, это фабрика Алый Скакун.
Я встала, чтобы рассмотреть картины поближе, и прошлась по залу. Кое-где на одинаковом расстоянии друг от друга были установлены пьедесталы, на каждом из которых выставлялись маленькие архитектурные модели. Большинство моделей разрушилось под тяжестью не менее двадцати десятилетий. Но некоторые из них уцелели почти полностью и всё ещё стояли нетронутыми, представляя собой свидетельство удивительных навыков своего создателя.
Когда Стойл-Тек строили что-то, они строили это на века.
Я уже собиралась вынуть наушник из своего уха, когда музыка прекратилась (играло что-то патриотическое, но в то же время с преобладанием гобоя), и послышался голос Красного Глаза.
"Друзья мои, позвольте поделиться с вами тайной только между мной и вами. Я не всегда был таким. Нет, когда-то я был юным жеребёнком, безответственным и беспечным. Я не понимал нужды в тяжком труде и стараниях. Да и не должен был понимать. Ибо я был ребёнком, а детство это время невинности. Время познания мира. Время счастья и роста.
Мне повезло быть одарённым, сверх заслуженного, безопасными местами для странствий, защитой от злодейств и ужасов Эквестрийской Пустоши и компанией моей любимой собаки Зимы. О, какие приключения у нас были.
Звучит прекрасно, не правда ли. Время мира и радости, в которое я могу мысленно возвращаться в конце дня после того, как Эксестрийская Пустошь обрушит на меня худшие из своих ужасов и отчаяния. Среди видений моего мирного прошлого и нашего восхитительно светлого будущего я обретаю силу идти вперёд, каким бы ни был труден путь и тяжела поклажа.