Фалор
Шрифт:
– Выходит, да. Если мы сейчас находимся где-то в самом начале по сравнению со всем временем цивилизации, может, мы когда-нибудь найдём хотя бы несколько из этих вещей. Хотя бы пятую.
– Шестую, – машинально поправила я.
– Ну да, шестую.
Мы гуляли до самого вечера, но уже через пару часов я не могла вспомнить ничего из произошедшего, кроме отдельных деталей бесконечных разговоров. Но день определённо прошёл чудесно.
«3 непрочитанных сообщения»
Вероника: «вы всё-таки пошли гулять?»
Ася: «ну что, как дела?»
Марго: «как он тебе?»
Надо же, как они интересуются моей жизнью.
Я вкратце отписалась каждой о событиях сегодняшнего дня, хотя говорить о них хотелось бесконечно. Но именно так это и происходит: чем более счастливым тебя делает событие, тем меньше ты о нём расскажешь из страха, что кто-то осмеёт или отнимет твоё личное счастье. Я постоянно встречала в интернете советы в духе «записывайте свои мысли», но мыслям вполне удобно было в голове, и вытащить их оттуда не представлялось возможным, проще было прийти к ним самой. Всё, что я хотела записать или нарисовать, хранилось у меня в голове, и этого хватало. Законсервированные воспоминания в баночках, истории и чудесные места были там, время от времени забывались и тускнели, но иногда возвращались, и этого мне было достаточно. Сегодняшний день останется где-то там же.
Маме было интересно не меньше (а больше, давайте смотреть правде в глаза), чем подругам, но ей я тоже рассказала немного и поспешила исчезнуть в спальне. Думаю, эта баночка останется со мной надолго.
В сообщениях уйти от ответа немного проще, чем когда тебя ловят за руку на перемене и требуют объяснений. Особенно, если это твоя одноклассница. Мне каким-то образом сказочно повезло, что из нашей скромной компании мне в одноклассницы попалась не вежливая Вероника или безразличная Ася, а именно агрессивная в своём желании общаться и тусить Марго, от которой (доказано) спрятаться невозможно. Обычно я её в этом поддерживала, но тщательно упрятанным историям назад уже не выбраться, поэтому рассказывать я ей ничего не собиралась. Но обсудить какие-нибудь абсурдные вещи согласилась, и мир был достигнут за дискуссией о муравьиной цивилизации.
Глава
II
Сегодня, единственный день в неделю, у всей параллели восьмых классов уроки заканчивались в одно время, и к остановке можно было идти всем вчетвером. Выбравшись из-под зеленовато-ядовитого света школьных ламп, мы брели нарочито медленно, смеялись и болтали о всякой чепухе, не связанной с учёбой. Солнце, тщательно отмытое дождём, сияло ещё ярче, и вырезало тени из белого света ещё четче. Прохладный ветер трепал цветные и тёмные волосы. Можно было снять крутку и сверкать унылыми в стенах школы и почти симпатичными за её пределами, белыми рубашками. Хороший был день.
– Эй! – донеслось из-за угла школы.
Я не обратила внимания – в 99,9% случаях, если кто-то кого-то звал, ко мне это не имело ни малейшего отношения.
– Полина! – с ноткой шутливого раздражения.
Я резко обернулась на своё имя.
– Не игнорируй, пожалуйста, – попросила непонятно откуда материализовавшаяся белая фигура.
– Ты откуда тут взялся? – я старалась говорить сдержанно, но не скрывала радости от встречи с Джоном. Мои подруги тоже.
– У меня репетитор тут рядом, шёл мимо решил заглянуть, – он пожал плечами, нервно теребя рукав, и улыбнулся.
– Пройдёшься тогда с нами до остановки?
– Обязательно, только… – он снял рюкзак и принялся в нём что-то сосредоточенно искать. – Ща, подождите… Нашёл.
Он извлёк на свет штук семь маленьких, почти детских деревянных колечек.
– Это вам. От моей сестры.
Мы послушно разобрали колечки. Я своё даже смогла надеть на указательный палец. Остальным они оказались малы. Действительно, детские.
– Повешу на цепочку и буду носить на шее, – тут же нашла выход Вероника.
Джон дошёл с нами до автобусной остановки и остался ждать со мной, когда разъехались все остальные. Кроме нас там стояли ещё человека три.
– Пройдёмся, пока ждём? – внезапно предложил он.
– Ну, недалеко, – легко согласилась я. Мы отошли от остановки, вернулись обратно, отошли от остановки в другую сторону.
– Знаешь, что? – изменившимся, чуть севшим, голосом спросил Джон посреди разговора.
– Видимо, нет, – аккуратно предположила я.
– Узнаешь, – пообещал парень и полез в рюкзак. Я настороженно следила, готовясь, на всякий случай, бежать. – Вот он.
Джон достал из рюкзака нож. То есть не совсем нож, скорее кинжал, длинный с красивой лазуритовой ручкой и лезвием из голубоватого металла, я даже не знала, что такой бывает. Красивый. Я дернулась было назад, но вернулась на место. Сделала над собой усилие, чтобы не обернуться в поисках путей к отступлению. Если кинется – просто побегу, на остановке стоят люди, они заметят.
– Не бойся.
Я меньше боялась, пока ты этого не сказал.
Джон пристально всмотрелся в стену дома, перед которым мы стояли и, резко замахнувшись, воткнул в неё кинжал. Лезвие вошло в кирпичи, как в масло, и очертило кривой прямоугольник в высоту человеческого роста. За лезвием оставались светящиеся синим царапины, а когда линия замкнулась, синим озарилось всё внутри. Я не хотела разбираться в природе этого явления, просто молча отступала назад, чтобы незаметно скрыться, пока он закончит.
– Стой! – Джон обернулся ко мне. Я замерла. Вот же чёрт.
– Иди сюда, блин!
У него нож. Он старше и сильнее, если побегу, помочь никто не успеет. Я осторожно подошла.
– Да ничего я тебе не сделаю, успокойся, – в подтверждение он отбросил кинжал в сторону.
– Что это такое? – я кивнула на синюю дыру в стене.
– Сейчас узнаешь, подойди, – нетерпеливо проговорил он.
– Спасибо, я не хочу. Кстати, вон моя маршрутка.
Её не было и в помине.
Джон шагнул ко мне и схватил за руку, рванул на себя. Я полетела вперёд, он толкнул меня в спину. Я упала на колени и думала, что врежусь в стену, но мои вскинутые руки ушли в синюю завесу, как в дым. Я хотела вскочить на ноги, но не смогла выпрямиться – синий дым затягивал меня внутрь. Я барахталась, пытаясь выбраться, кричала, цеплялась за края провала, но тщетно: я тонула, медленно погружалась в вязкую жидкость. Окошко на улицу становилось все менее различимым, покачивалось и расплывалось. Я могла дышать, но уже не хотела – глаза закрывались, разум медленно уплывал в сон.
Глава
III
Я вздохнула и подняла тяжёлые веки. Правда, первая попытка это сделать провалилась. Сфокусировав кое-как взгляд, я обнаружила себя на кровати в маленькой комнате, стены которой обшиты деревянными панелями, и нахмурилась, тщетно пытаясь сообразить, куда, как и зачем меня занесло. Память упорно выдавала колышущееся синее пространство. А до этого что? Как я ни старалась, не откликнулось ни одного воспоминания: ни как меня зовут, ни сколько мне лет, ни кто мои родители.