Фальшивое солнце
Шрифт:
Что тогда не так? Саша? Почему он не выходит из головы? Совесть заела?
Зима заметелила уже на ноябрьские праздники зло, с посвистом, с морозами. С Александром Лена встретилась случайно, в магазине. Если бы она увидела Сашу издали, то смылась бы потихонечку, незамеченная. Но случилось все как раз наоборот – Александр увидел Елену первый, и, пока она стояла в очереди в кассу, потихоньку подошел к ней и встал прямо за Ленкиной спиной. Она не столько увидела, сколько почуяла Сашку. Ноги сразу сделались чугунными, в голову ударила кровь, язык прилип к небу.
«Как кошка напрокудившая», –
– Привет, Сашка, – она поздоровалась с ним, как будто буквально вчера видела, – как дела?
У Саши глаза потемнели, а зрачки сузились, словно ударили его. Но молодец, не дрогнул, не закричал, желваками не шевелил.
– Да ничего. Нормально, – так же буднично, равнодушно, будто вчера виделся с ней, ответил.
Из магазина вышли вместе, но так, будто Александр – впереди, а Елена – за ним, как собачка за хозяином. Ну так и шел бы дальше, не рвал душу, но он остановился, повернув голову небрежно:
– Замуж выходишь?
Коротко стриженые темно русые волосы, свинцовые, как невская вода под пасмурным небом, глаза, красиво очерченный, словно лук Амура, рот. Саша улыбнулся уголком губ, взгляд его был полон брезгливой жалости, доходящей до отвращения, словно Лена была больна проказой.
– Выхожу.
– Поздравляю.
Во всей его позе, в голосе, поведении чувствовалось такое безразличие и спокойствие, как будто было ему на Лену плевать с высокой колокольни. Никаких обид, ни капельки возмущения, недоумения, нет. Отшвырнул, словно тряпку ненужную. Была у него Лена, а потом – сплыла – наплевать, не очень-то и хотелось, кому нужна она, дешевка…
Это был жестокий, продуманный, меткий удар. Елену накрыло. Новое чувство, доселе ей неизвестное, жгло и не давало дышать – наполнило всю ее как сосуд черным, едким ядом. Лена не могла ни о чем другом думать, она шла за Сашей, смотрела на его прямую спину и не отводила взгляда. Вокруг бушевала метель, свирепый ледяной ветер целыми пригоршнями кидал ей за шиворот хлопья колючего, сухого снега. Холод продирал до костей, словно в какой-то дурацкой сказке про злого Кая и добренькую Герду. Нет, ей не нужны были горячие слезы, которые растопят ледяное сердце. Ледяное сердце, ха! Ледяная глыба, айсберг – навеки! Вот чего она сейчас хотела.
Саша открыл дверь квартиры, где снимал комнату. Елена неслышно ступила через порог. Он нисколько не удивился: холодный и равнодушный, мазнул по ней взглядом и… впустил в свое жилище.
***
Любовь всегда одинаковая, что бы ни говорили люди. Любовь – это жертва, всепрощение и благодать. Любовь – это чистая и могучая река, дающая свет и жизнь каждому живому существу. Все остальное – от лукавого.
То, что произошло между Александром и Еленой в темноте ноябрьского вечера – не было любовью. Это была схватка двух очень злых, черных существ – сущностей, где единственной целью каждого из них – одержать верх, убить и растоптать, будто бы не было между ними ничего хорошего кроме ненависти.
Лена молча одевалась, а Саша лежал в кровати, подперев голову сцепленными сзади руками.
Оделась, застегнула на груди ужасно неудобные пуговицы пальто. Противные, деревянные, большие, они не желали попадать в слишком узкие прорези. Не нужно торопиться, чтобы не подумал он, что бежит перепуганная Ленка. Ей это удалось. Потом она стянула с безымянного пальчика тоненькое колечко с топазиком, Сашин подарок, и швырнула его на кровать. Равнодушно швырнула, как ненужный мусор.
– Мешает. Через месяц золотое надевать, – холодно, бесцветно сказала. И ушла, тихо закрыв за собой дверь. Она не любила тех, кто слабее.
3
– Зачем ты изводишь меня, маленькое чудовище? Что я тебе сделала? Успокойся, прекрати мучить свою маму. Дай мне поесть. Дать мне выспаться в конце концов! – Елена приговаривала, поглаживая живот. Рожать ей предстояло в июле – донашивала последние недели.
Ребенок беспокойно ворочался, пинался, не давал покоя. Все было совсем не так, как представляла себе Ленка, почувствовав первые признаки беременности в декабре, после свадьбы.
Она прислушивалась к себе, радуясь новой, таинственной жизни, зародившейся внутри. Представлялось огромное поле, зеленое, в желтых брызгах цветущих одуванчиках. Над головой – синее небо. Она – в ярком сарафане, с венком на голове, красивая, здоровая, а рядом – маленькая кудрявая дочка. Лена надевала девочке на голову золотой веночек, а та смеялась, показывая молочные зубки, блестя синими глазенками.
Мать и дочь, взявшись за руки, шли по лугу навстречу отцу, мужу, любимому человеку…
Навстречу кому?
Исчез луг, небо и маленькая дочка. Елена осталась одна, а вокруг – молочная пустота и тишина. Кто должен ее встретить? А если – это совсем не Виталик?
Все не так. Беременность оказалась тяжелой – тошнота изводила до последнего, а потом начались отеки. Никакого довольства собой и никакого радостного ожидания. Беременность не приносила ни счастья, ни покоя, ни радости. Как любить такого ребенка?
Теплилась надежда, что Елена ошиблась, что отец – не Саша. И вообще, почему Саша? В любом случае оставалось терпеливо ждать рождения малыша, соблюдать рекомендации врачей, следовать диете и режиму. И не пить литрами томатный сок, черт побери!
Она спешила к автобусной остановке, задыхаясь от духоты. Нашла тенек, спряталась, беспокойно выглядывая на дорогу в ожидании автобуса. Оставалось недолго, где-то пять минут. И вдруг ноги стали ватными, а сердце екнуло, забилось: со стороны стадиона шел Саша.
Он не видел Лену. Походка Сашина легкая, пружинистая. Спортивная сумка болталась на плече.
Ленка испугалась и прыгнула в крапиву, густо разросшуюся за автопавильоном. Она присела на корточки, стараясь не дышать. Крапива жгла немилосердно, но скрыла ее с головой. Подъехал автобус, и Саша легко запрыгнул в салон. Двери с усталым вздохом захлопнулись. Остановка опустела.
Она вылезла из крапивы, оглянулась и потащилась домой пешком. Во рту стоял медный привкус, а в висок стучал маленький молоточек. И тут – внезапно, неожиданно, низ живота свела резкая, крученая боль. Ленка присела, охнув. Немного отпустив, боль возобновилась, вгрызаясь в Ленкины внутренности, будто кто-то рвал ее острыми, волчьими зубами. Не выдержала – закричала истошно и уже не видела, как к ней бегут со всех сторон люди.