Фальшивый наследник
Шрифт:
– В низ спускаемся тихо, так чтобы никого не побеспокоить - предупредил я бойцов и выделив глазами владельцев стрел, и лука, добавил: - А вы давайте, готовьтесь потихоньку, но цели только крупные выбирайте. Разная там тощая мелочь нам не нужна. У них жрать не чего, одни кости да кожа. И смотрите у меня, кто хотя бы раз промахнётся, сделаю больно. Мамой клянусь.
Охота прошла успешно, уже через десять минут стрельбы из засады, на поле осталось лежать штук двадцать тушек гусей переростков. Легко сообразив, что всего этого нам не сожрать, лучники прекратили отстрел, а один из них, тихим голосом, поинтересовался у меня:
– Ещё бить или хватит?
И что я должен ему ответить? Все эти десять минут я только тем и занимался, что удирал грязной ладонью самопроизвольно выступавшую на губах слюну.
–
– Пойдём собирать, а там видно будет.
Пройдя метров пятьдесят по мокрой, почти девственной траве, мы успешно достигли местного рынка, встретившего нас нестерпимым запахом и огромными кучами дерьма.
– Вот дерьмо!
– констатировал я лежащий на поверхности факт и одновременно с этим выругался.
– Это сколько же лет надо было здесь гадить, чтобы такие кучи образовались?
Наши кожаные тапочки, воздействию чего только не подвергавшиеся за время долгих испытаний, мгновенно погрузились в зловонную жижу почти полностью. Но останавливаться никто не собирался, все дружно ковыляли за будущим ужином, утопая в некоторых местах по щиколотку в птичье дерьмо.
Разглядывая пернатых из далека, я немного промахнулся с их весом. На поверку они оказались килограмм на пять, а то и семь тяжелей обычных, в моём понимании, гусей. Вот поэтому то у этих и крылья такие огромные, без таких лопастей, такой фюзеляж в воздух поднять не реально. А я ещё удивлялся, почему здесь дерьма так много. Это не птицы, это прямо коровы какие то летающие, что впрочем нам только на руку. Одного такого динозавра человек на двадцать хватит, если конечно не жрать его от пуза.
Уже имеющихся у нас трофеев оказалось так много, если приводить их к весовому показателю, что у меня даже возникли сомнения, дотащим ли мы всё это богатство, таким скромным составом. Высказал свою тревогу бойцам, но они дружно ответили, что обратно идти будет легче, дорога то проложена. Ну ну, посмотрю я на них на первом подъёме.
Мясное блюдо на ужин, да ещё с оригинальными специями, найденными прямо тут же одним из моих мечников, и в таком количестве, что ешь - не хочу, сотворило с моим мозгом странную штуку. Оно не притупило его способность к размышлению, как это обычно бывает, лично у меня, вовремя и после сытной еды, а наоборот - всколыхнуло в нём извилины так, что я был не на шутку удивлён их небывалой работоспособностью. Заглатывая, словно неделю не видевший дичи волк, куски великолепно прожаренной гусятины, я вдруг, как то невзначай, подумал о том, что сижу не рядом с огромной кучей дерьма, расположились мы от неё в прямой видимости, а на золотой жиле. Это же сколько экологически чистого удобрения валяется прямо под ногами? Подумать страшно. Но и это ещё не всё. Оторвав, по праву сильного, большую часть грудки огромного цыплёнка, и вцепившись в неё зубами, я вспомнил, что мечтаю о такой куче говна уже очень давно. И не хрен из меня тут придурка делать! Это же, как раз то, что мне надо. Это одна из составных частей того, из чего получается другая составная часть порошка, при помощи которого я собираюсь в этом мире устроить маленький переполох и стать его властелином. Мама дорогая, я наконец то её нашёл.
Обратно шли тяжело, но навалившиеся на нас трудности переживали достойно, понимая, что товарищи наши, вот уже который день подряд употребляют на завтрак и ужин лишь рыбу без соли и нам, за такое терпение, будут благодарны безмерно. Каждый из бойцов тащил, когда на себе, когда волоком, почти сорок килограмм груза, а я, как самый плечистый и высокий, пристроил на своей спине и того больше, наверное, все шестьдесят или даже семьдесят. Домой возвращались четыре дня и три ночи, сократив свою ношу ровно на четыре гуся, но и того, что приволокли хватило, чтобы вызвать в лагере всеобщий восторг.
Уже вечером, прихлёбывая горячий, жирный бульон и вгрызаясь зубами в немного обветрившегося за время транспортировки гуся, я рассуждал, сидя рядом с Павлом, о жизни, искоса поглядывая с каким азартом он расправляется с куском отлично прожаренного на костре мяса.
– А чё Павлик, можно и здесь жить - высказал я своё мнение о нашем существовании на островной территории, отправив в желудок очередной глоток кипятка, заправленного душистыми корешками.
– Можно - сквозь чавканье ответил мне он, восприняв моё предположение в виде вопроса.
– Только на всю жизнь я бы тут всё равно не остался.
– Так я тоже не собираюсь. Я говорю о том, что нет ничего страшного в нашем краткосрочном пребывании на этом острове. А так, чтобы здесь навсегда остаться, я чего Робинзон что ли? Нет, мне тоже нравится среди людей жить. Хотя, среди них и не всегда спокойно. А здесь, смотри какая благодать. Море плещется, камушки шуршат, мелкий дождичек ласково поливает землю, а мы сидим с тобой у костерка, пьём горячий бульон и лицезреем на всю эту, неземную красоту. Где ещё так сможешь отдохнуть душой, как не на острове?
– У меня в деревне, по вечерам, также было. Только море отсутствовало. А так, всё тоже самое. Камней навалом в огороде, дождина через день поливает, а борщ хоть круглосуточно лопай, если рожа не треснет.
– Эх Павлик, Павлик. И в кого ты такой? Такую чудесную картину, двумя словами испохабил - с сожалением сказал я товарищу и допив остатки странного супа, пошёл на кухню, сдавать посуду.
На следующий же день в сторону базара ушла группа из двух лучников и десяти носильщиков, через сутки ещё одна. Потом, в течении четырёх дней ещё по группе, что дало нам возможность, по истечении некоторого времени, ежедневно лопать на завтрак рыбу, а на ужин мясо, причём в почти неограниченном количестве. Сытый желудок, способствует образованию в организме только положительных эмоций, вот и у нас после этого установилась самая настоящая гармония души и тела. Днём мы дружно работали или повышали воинское мастерство, это уж кому, как повезло. Вечером разбивались на группы и сидели у костра, беседуя о жизни и думая каждый о своём. Я преднамеренно, из вечера в вечер, примыкал то к одной такой компании, то к другой. Слушал о чём говорят, очень редко и то не в самом начале таких посиделок, ненавязчиво высказывал своё мнение по вопросам, не касающимся особо острых проблем этого мира и наблюдал за людьми, в первое время воспринимавшими моё появление достаточно осторожно. Делал это не для того, чтобы выведать у них какие то секреты или предотвратить в тайне назревающий бунт, а совсем по другой причине. Меня интересуют более простые вещи, ну допустим: как оказавшиеся рядом со мной люди реагируют на те или иные, острые ситуации, какой представляют свою дальнейшую жизнь, что думают о произошедшем с нами и прочие мелочи, из которых складывается образ среднестатистического гражданина любого мира. Оказалось, что у них почти всё так же, как и у нас. Каждый хотел бы снова получить свободу, обосноваться там, где сытнее кормят и одновременно с этим устроиться в месте, где требуется меньше трудиться за хлеб насущный. Но, в то же самое время, все из них готовы на добро отвечать добром, на предательство ненавистью и, что совсем уж удивительно, почти каждый, чуть ли не жизнь отдаст за товарища, сидящего за соседним веслом.
Третья неделя нашего пребывания на острове прошла быстро и однообразно. Мои бойцы ежедневно повышали своё умение в тренировочных боях, я навёрстывал упущенное в школе, в плане тактики, пытаясь грамотно проводить сражения, стенка на стенку. Павел совершенствовался в языкознании, судовые плотники и коки в мастерстве делать из подручного материала конфетку. Гребцы пользовались возможностью вдоволь находиться босыми ногами по суше и не воспринимали дальний поход за дичью, как что то сложное и неприятное, даже несмотря на, непрекращающийся почти сутки напролёт, нудный дождь. В общем никто не стонал и особо не напрягался по поводу оторванности от большой земли, но срок отхода был мной давно поставлен, и я посчитал, что нарушать заведённую много лет назад традицию: "Если чего то решил - делай", будет не правильно. Согласен, в данной ситуации от меня мало чего зависит, но хотя бы попытаться надо.
Грида нашёл на корабле, за очень простым занятием, углублением канавок на рулевом весле. Есть таковые на этом огромном механизме, с помощью которого местные суда с успехом осуществляют сложные манёвры в любое время суток и при любой погоде.
– Помощь не нужна?
– поинтересовался я у моряков.
– Сами справимся - кивнув мне в знак приветствия, ответил Грид.
– А без тебя, твои помощники, какое то время обойдутся?
– Если надо, то сумеют - продолжая странной железкой карябать весло, ответил рулевой.