Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс! Тысяча благодарностей, Дживс!
Шрифт:
Столь резкий переход с одной темы на другую ошарашил меня.
— Связывать простыни?
— Я все обдумал под кроватью, пока вы со Сподом беседовали, и пришел к заключению, что выход один: мы должны снять простыни с твоей постели, скрутить и связать их, ты спустишь меня на них из окна. Я читал о таком способе в романах и, помнится, видел в кино.
Как только выберусь из дома, возьму твой автомобиль и в Лондон. Что потом, я еще не решил. Может быть, уеду в Калифорнию.
— В Калифорнию?!
— До нее семь тысяч миль. Спод вряд ли кинется за мной в Калифорнию.
Я похолодел
— Ты что же, хочешь бежать?
— Конечно, я хочу бежать. Не теряя ни минуты. Ты разве не слышал, что говорил Спод?
— Но ведь ты его не боишься.
— Еще как боюсь.
— Но ты же сам говорил, что это просто здоровенная туша, пока он повернется, тебя и след простыл.
— Помню, говорил. Но тогда я думал, что он за тобой охотится. Взгляды меняются.
— Послушай, Гасси, возьми себя в руки. Ты не имеешь права бросить все и убежать.
— А что мне еще остается?
— Как что? Непременно помириться с Мадлен. Пока что ты для этого палец о палец не стукнул.
— Стукнул, и еще как. За ужином, когда подали рыбу. Никакого толку. Облила меня ледяным взглядом и принялась катать хлебные шарики.
Я стал лихорадочно соображать. Выход есть, я в этом уверен, надо только его найти, и через минуту меня осенило.
— Знаешь, что ты должен сделать? Раздобыть этот злосчастный блокнот. Если ты его отыщешь и дашь прочесть Мадлен, его содержание убедит ее, что она заблуждалась относительно мотивов твоего поведения со Стиффи, и увидит, что они чисты, как слеза ребенка. Она поймет, что твои поступки… как это там, сейчас вспомню… вот: твоим советником было отчаяние. Она поймет и простит.
Слабый проблеск надежды вроде бы промелькнул на его искаженном лице.
— Да, может быть, — подтвердил он. — Неплохая мысль, Берти. Кажется, ты прав.
— Успех обеспечен. Tout comprendre, c’est tout pardonner [16] — в этом вся суть.
Надежда на его лице погасла.
— Только как раздобыть блокнот? Где он?
— У нее с собой его не было?
— По-моему, нет. Хотя при сложившихся обстоятельствах мое обследование было, как ты понимаешь, весьма поверхностным.
16
Все понять — значит все простить (фр.).
— Тогда он, наверное, в ее комнате.
— Час от часу не легче. Не могу же я обыскивать комнату молодой девушки.
— Почему не можешь? Когда ты появился, я читал вот эту книгу. Конечно, случайное совпадение — я говорю «случайное», но, может быть, в нем нет ничего случайного, — там как раз была именно такая сцена. Гасси, иди прямо сейчас. Она наверняка просидит в гостиной часа полтора-два.
— Между прочим, она ушла в деревню. Священник рассказывает местным прихожанкам в рабочем клубе о Святой земле и показывает цветные слайды, а она сопровождает его рассказ игрой на пианино. Но все равно… Нет, Берти, не могу. Может быть, так и надо сделать… я и сам понимаю, что надо, но духу не хватает. Вдруг забредет Спод и увидит там меня.
— Что Споду делать в комнате
— Мало ли какая глупость взбредет ему в голову. От него чего угодно жди. По-моему, он всюду так и рыщет, так и рыщет. Нет. Сердце мое разбито, будущее покрыто мраком, и ничего исправить нельзя, остается смириться с судьбой и начать связывать простыни. Давай, Берти, приступим.
— Никаких простыней я тебе связывать не позволю.
— Черт возьми, ведь речь идет о моей жизни.
— Плевал я. Не желаю быть соучастником в этом трусливом бегстве.
— И это говорит Берти Вустер?
— Ты уже задавал этот вопрос.
— И снова его задаю. В последний раз спрашиваю тебя, Берти, ты дашь мне две простыни и поможешь связать их в жгуты?
— Нет.
— Тогда я уйду, спрячусь где-нибудь и буду ждать первого пригородного поезда. Прощай, Берти. Ты разочаровал меня.
— А ты меня. Я думал, ты мужчина.
— И не ошибся. Только не хочу, чтобы Родерик Спод вышиб из этого мужчины мозги.
Он опять посмотрел на меня как издыхающий тритон и осторожно приоткрыл дверь. Выглянул в коридор и, убедившись, что Спода поблизости нет, выскользнул из комнаты и испарился. А я снова взялся за детективное чтение. Это был единственный доступный мне способ избавиться от невыносимых терзаний и душераздирающих предчувствий.
Немного погодя я почувствовал, что в комнате появился Дживс. Я не слышал, как он вошел, но ведь он почти всегда возникает незаметно. Он беззвучно перемещается из пункта А в пункт Б, как облако газа.
Глава VII
Не могу сказать, что Дживс самодовольно ухмылялся, однако его спокойное лицо явно выражало удовлетворение, и я вдруг вспомнил то, что отвратительная сцена с Гасси напрочь вышибла у меня из памяти, а именно: в последний раз я видел Дживса, когда он направлялся звонить по телефону секретарю клуба «Ганимед». Я в волнении вскочил с кресла. Если я правильно интерпретировал его выражение, ему было что сказать.
— Дживс, вы связались с вашим секретарем?
— Да, сэр. Я только что закончил беседу с ним.
— Перемыли косточки?
— Разговор был в высшей степени содержательный, сэр.
— Есть у Спода позорная тайна?
— Да, сэр.
Я радостно дрыгнул ногой, расправляя брючину.
— Какой же я балда — не верил тете Далии. Тетки всегда все знают. У них интуиция. Расскажите мне все, Дживс.
— Боюсь, это невозможно, сэр. Правила клуба, касающиеся распространения сведений, которые записаны в книге, чрезвычайно строги.
— Вы хотите сказать, что должны молчать?
— Да, сэр.
— В таком случае зачем было звонить?
— Мне запрещено разглашать подробности, сэр. Но я имею полное право сообщить вам, что возможность мистера Спода творить зло значительно уменьшится, если вы намекнете ему, сэр, что вам все известно о Юлейлии.
— О Юлейлии?
— Да, сэр, о Юлейлии.
— И он действительно присмиреет?
— Да, сэр.
Я задумался. Как-то это все не очень убедительно.
— Может быть, вы посвятите меня в тему поглубже?