Фамильная реликвия
Шрифт:
Выпив всё до последней капли, Николай с глухим стуком поставил пустую чашку на стол и победно посмотрел на старушку, которая теперь сидела и с растерянным видом смотрела на него.
— Как же так? — каким-то хрупким, жалобным голосом спросила она, судорожно сжимая узловатые пальцы. — Я ведь была уверена, что это ты!
— Бабуль, ну, ты чего? — меня не на шутку испугало её странное поведение, и я, невзирая на собственную слабость, тут же подорвалась с кровати и подошла к бабушке, бережно обнимая её за плечи. — Ну, ошиблась и ошиблась. С кем не бывает!
— Ты не понимаешь! — горько воскликнула она,
— Что напрасно? — я совершенно не понимала, о чём она говорит.
— Всё зря, всё зря, — словно не слыша моих слов, продолжила бормотать старушка. А затем, внезапно отстранившись от меня, она подалась вперёд и вцепилась обеими руками в ладонь Николая. — Забери её отсюда! Христом Богом заклинаю, забери!
— Анна Степановна, успокойтесь, — мягко попросил её фельдшер, накрывая судорожно сведённые пальцы своей рукой. — Разумеется, если вы хотите, я заберу Женю к себе. Но зачем? Она вам разве мешает?
— Да-да, мешает, — поспешно закивала бабушка головой точно игрушка на торпеде автомобиля. — Она девчонка шустрая, днями и ночами незнамо где пропадает, а я ходи, беспокойся. Пусть лучше она у тебя поживёт, ты парень серьёзный, присмотришь за ней, позаботишься.
— Обязательно присмотрю, — твёрдо заявил Николай, послав мне предостерегающий взгляд, видимо, испугавшись, что я начну спорить. В любой другой ситуации я, определённо, именно так и сделала, ведь где это видано, чтобы за меня решали, где мне жить. Но видя состояние, в котором сейчас находится бабушка, я просто не посмела ей возразить. Ну, хочет она, чтобы я убралась из её дома — хорошо, не вопрос. Я уже поняла, что здесь творится какая-то хрень и бабушка, очевидно, в курсе, что к чему, и поэтому отчаянно пытается меня от чего-то защитить. Осталось только выяснить, от чего именно.
— Хорошо, — удовлетворённо кивнула старушка, выпуская руку Николая из своих ладоней. — Спасибо, Николай. И прости меня, старую дуру, что так плохо о тебе думала.
— Ничего страшного, Анна Степановна, я на вас зла не держу, — заверил он её. — Вы пока отдыхайте, чай вот выпейте. А я вещи Женины соберу.
— Вот не надо! — взмутилась я, решив хотя бы в этом сохранить независимость. — Свои вещи я соберу сама.
Спустя час моя железная красавица уже стояла на лужайке перед домом Николая, а я сама раскладывала свои нехитрые пожитки в его шкафу, чувствуя себя максимально неуютно: несмотря на свои тридцать годиков, мне ни разу не приходилось жить с мужчиной под одной крышей. Чёрт возьми, да я с того момента, как мне исполнилось восемнадцать, и родители благополучно отпустили меня в свободное плаванье, жила абсолютно одна. У меня даже аквариумных рыбок никогда не было. А тут целый мужик. И что с ним делать?
— Я всё ещё считаю, что Анну Степановну стоит отвезти в город и показать психиатру, — прервал мою минутку самокопания Николай, всё это время задумчиво наблюдавший за тем, как я сосредоточенно отнимаю у него жизненное пространство.
Я круто развернулась и вперила в него серьёзный взгляд.
— Моя бабушка не сумасшедшая, — твёрдо проговорила я, недовольно поджав губы. — Неужели вся та хрень, что мы видели в последние дни, не убедила тебя в том, что в этой деревне творится какая-то несусветная дичь?
— Я не отрицаю, что некоторые события имеют под собой сверхъестественную почву, — ровным, спокойным голосом ответил Николай. — Но сейчас мы говорим не об этом, а о твоей бабушке. И как раз её поведение, на мой взгляд, укладывает в рамки обычного старческого слабоумия или помешательства.
— Она не сумасшедшая! — повторила я, сама не заметив, как повысила голос. Осознав это, я немного смутилась, всё-таки крик — не самый лучший способ доказать свою правоту в споре. — Прости, я веду себя как истеричка.
— Нет, — покачал головой мужчина. Поднявшись, он медленно подошёл ко мне и мягко обнял за плечи, притягивая к себе. — Ты ведёшь себя как любящая внучка, которая искренне переживает о своей бабушке. Но ты должна меня понять: я — медик. Человек науки. Прежде чем приписывать какому-то событию мистическую природу, я должен отмести все остальные варианты.
— Я понимаю, — неохотно ответила я. Я, действительно, понимала, о чём он говорит. Сначала наука, потом — паранормальщина. Это более чем здравый подход, и я сама его придерживаюсь (правда, как показала практика, за исключением тех случаев, когда дело касается близких мне людей). Длинно вздохнув, я заметила: — Бабушка ни за что не согласится на обследование. А насильно тащить её в город я не собираюсь.
— Быть может, попытаемся привезти какого-нибудь доктора сюда? — после небольшой паузы предложил Николай. — Давай, я обзвоню своих знакомых по медакадемии, узнаю, нет ли у них хорошего знакомого психиатра или психотерапевта, согласного немного поработать на выезде.
— Да, это было бы здорово, — неохотно признала я. — Я могу за доктором даже заехать, привезти его сюда, а затем вернуть обратно.
На том и сошлись. Остаток дня я провалялась на кровати, читая какой-то бессмысленный бульварный роман, на который наткнулась на просторах интернета, в то время как Николай, который, как выяснилось, специально взял отгул на первую половину дня, чтобы проконтролировать моё состояние, умчался на работу.
Поскольку самочувствие у меня было прекрасное, а сидеть без дела я не умела, — ну, не такой я человек, чтобы целый день на диване лежать! — я решила прогуляться до церкви и переговорить с местным священником. История с тем, что мою бабушку не пустили на воскресную службу, не давала мне покоя, требуя всестороннего изучения.
Отец Никодим оказался, вполне ожидаемо, крепким широкоплечим мужчиной неопределённого возраста, с объёмным животом и длинной каштановой бородой. Добравшись до невысокой деревянной церквушки, располагавшейся на пригорке возле кладбища, я застала его мирно сидящим на лавке перед калиткой собственного дома с какой-то книгой в руках.
— Здравствуйте, батюшка, — стараясь говорить как можно более спокойно, поприветствовала я священника, остановившись в шаге от него.
— Здравствуй, дочь моя, — отстранённо отозвался тот. — Чем могу помочь?
— Да вот, спросить пришла, почему мою бабушку сегодня утром на службу не пустили?
— А… так ты Евгения, — поп моментально утратил весь свой безмятежный вид и нахмурил густые тёмные брови. — Что я могу сказать… Ведьмам не место на святой земле.
— Моя бабушка не ведьма, — в должно быть уже сотый раз за эту неделю заявила я.