Фанфик Не имея звезды
Шрифт:
Было холодно. Герберт всегда полагал что на похоронах должен идти дождь, должен выть ветер. Но шел снег, мерно падая на плечи и на непокрытые головы. Ветра не было. Светило солнце. Холодно. Ланс хотел уйти, но стоял. Ему на плечо положил руку один из выпускников прошлого года. Ланс её стряхнул. Он не любил прикосновений. Так холодно.
Вот вперед выпустили одного из поклонников. Он начал вещать об успехах Флитвика, о его инновациях и мастерстве во владении палочкой. Упомянул и о многочисленных записях схваток, которые вдохновили не самых сильных волшебников податься в Дуэльную Лигу. Говорил о чемпионах, которые были слабее среднего мага, но которые видели своим кумиром старого смеска. Ланс слушал, но хотел уйти. Было холодно. Шел снег. Такой крупный, такой спокойный, такой ледяной.
Потом был священник. Католический, с высоким черным воротником и белым прямоугольником у горла. Падре тоже что-то говорил, что стихотворное и возвышенное. Герберт не запомнил этого.
Он все смотрел на открытый гроб. Флитвика слишком сильно «намазали». Он совсем не был похож на тех мертвецов, которых Герберт повидал в немалом количестве. Его лицо не было искажено гримасой, не было синюшности или излишней бледности. Старик был умиротворен и спокоен. Казалось — заснул. И если слишком долго смотреть не мигая, могло даже показаться, что он легонько дышал. Но это был обман зрения. Как холодно.
Потом заиграла музыка. Не какая-нибудь заунывная скрипка, орган или нечто такое. А джаз, задорный американский джаз конца 40-х. Ланс улыбнулся . Эта была любимая музыка профессора, и он всегда говорил, что если его будут закапывать в землю, то только под эти звуки. Когда закрыли гроб и стали погружать его в землю, позволяя ближайшему кругу бросить горсть песка, запел хор. Этобыла cover-version назнаменитую«Somewhereovertherainbow».
Ланс подошел к горке земли и попытался взять немного, но наткнулся на ледяную корку. Кто-то спохватился, взмахнул палочкой, лед исчез. Закружился хоровод — рука, песок, причитание, уход. Проныра тоже отошел. Здесь все было не так, слишком холодно, слишком отчуждено, он здесь никого не знал кроме директора. Герберту не нравились эти люди и гоблины, все они пропахли смертью. Все здесь слишком пропахло смертью и даже живой джаз не мог изгнать её с похорон. Слишком холодно.
Вскоре гроб скрылся под землей. Гробовщики взмахами палочек выровняли землю, придав ей ухоженный вид. Народ стал расходиться, растекаться, подобно пролитому черному кофе. Из центра шли ручейки, теряясь где-то на границе.
— Герберт, — Ланс повернулся и увидел Дамблдора. Тот протягивал юноше полоску стали. — Это портал. Как захотите вернуться — сожмите и произнести «Ховагртс». Только прошу, не задерживайтесь слишком долго.
— Спасибо, — кивнул парень.
Дамблдор вздохнул и куда-то пошел. Он был хорошим человеком, понимающим. Вряд ли иной директор поступил так же. Вряд ли бы вообще нашлось много людей, которые поступили бы именно так, как Великий светлый маг. Герберт обернулся. Смеркалось. Похороны шли так долго, но Геб еще не чувствовал, что простился со старым карликом. Он должен был сделать это по-своему.
Два часа спустя.
Ланс достал из своей расширенной пространственной магией сумки складной стул и уселся напротив надгробия. Он потер руками, дыша на них облачком пара, вырывающегося изо рта, а потом снова полез в сумку. На этот раз на свет заходящего солнца и слабо мерцающей луны появились два граненных стакана и бутылка самого раскрученного бренда виски.
— Я знаю, что вы скажете профессор, но я всегда рассчитывал выпить с вами после выпускного, — развел руками Проныра, плеснув в оба стакана янтарного напитка.
Один он взял в руки, другой поставил на надгробие.
— Вздрогнем, сэр.
Ланс опрокинул грамм двадцать, так и не чокнувшись со вторым стаканом.
— Хех, — выдохнул парень, и шумно втянул воздух носом. — Хоть и попсовый, но неплохой. Впрочем, надеюсь вам понравились ваши похороны. В конце концов они бывают лишь раз в жизни! Правда парень на «саксе» немного в ритм не попал, но оркестр вполне себе ничего такой был. Но, как говорят русские — между первой и второй, перерывчик небольшой!
Ланс налил еще двадцать и так же их опрокинул. Солнце уже спряталось в водах Атлантики, завернувшись в темно-синее одеяло. На небе сверкала неполная луна, а на кладбище шел привычный разговор. Вот только вместо чая, был виски, вместо печенья — хлопья снега, падающие на голову, а вместо двух голосов — один.
Но юноша все так же рассказывал все, что придет в голову, изредка согреваясь с помощью виски. А стакан на надгробье все так и стоял. Он уже покрылся тонкой коркой инея и начал блестеть, примерзнув к гранитной плите.
Парень рассказывал что-то о своих каникулах, о прочитанных книгах и героях. Он шутил и сам же смеялся, но так громко, будто хотел сделать это сразу за двоих. Неслышно щелкала секундная стрелка часов, ей вторила минутная, а изредка звучала и часовая, согласовывая свой бег со всё пустеющей бутылкой.
А Проныра все говорил — травил байки, смеялся, рассказывал какие-то истории, запивая ночной холод горячительным виски. Иногда юноша слышал западающий треск хлопающих подвесок и визги клаксонов. Один раз вдалеке прозвучал смех пьяных ребят, пришедших «повеселиться» на кладбище. Слышал он и слезы где-то вдалеке, а так же и кого-то, кто точно так же пришел выпить с почившем товарищем.
Бутылка закончилась только к утру. О, это был прекрасный рассвет. Он залил все своим ярко красным цветом, закрашивая небо пожаром пылающей крови. Он принес с собой легкое, почти неосязаемое, испуганно дрожащее, но все же — тепло. Ланс чуть поежился и поставил бутылку у плиты. А на ней ледышкой мерцал замерзший, наполовину полный стакан виски.
— Ну, мне пора, сэр. Я еще зайду. Принесу похвастаться своей короной. Это я не про свистнутую из Египта, а про корону Рока. Правда она обычно только на словах, но нам, я думаю, и этого хватит. Вы там не скучайте проф. Мы еще встретимся, я точно это знаю. А когда встретимся, то я надеюсь вы с гордостью воскликните — «Смотрите, леди и джентльмены, это Герберт-чтоб-его-подкинуло-да-гепнуло-Ланс, мой ученик, Король-мать-его-Рока!».