Фанфик по Strongest Disciple Kenichi
Шрифт:
– "Главное не победа, главное - выживание", - подсказал Кенсей новый девиз Кен-тяна.
– В точку, - согласно кивнул главный тренер "олимпийской сборной".
– С одной стороны, это хорошо: он не ожесточился и не зациклился на мести, которая до добра еще никого не доводила. Но с другой стороны... Сражения не выигрываются одной защитой: "Не упал противник - упадешь ты", и нам нужно как-то донести эту простую мысль до ученика.
– Ничьи тоже бывают - Апачай знает!
– Ага, только отличаются от поражения лишь тем, что там падают оба, -
– На самом деле не такая уж это и проблема, - отмахнулся, в прямом смысле слова, Кенсей.
– Понимание придет в свое время, с опытом. К тому же есть еще один возможный исход поединка - выиграть до его начала...
– Если ты про Старейшину, то он вне категорий, - сразу догадавшись, к чему клонит китаец, Акисамэ решительно отмел предложенный вариант.
– Что-то противники Кеничи-куна не падают в обморок при виде парня, скорее наоборот...
– Ты не веришь в нашего ученика!
– возмутился коротышка-мастер, но сделал это как-то слишком очевидно, наигранно (сам он, конечно, верил в Кен-тяна, но не до такой же степени!) - Надо смотреть в будущее! В перспективу!
– Угу, и лет через... дай-ка подумать, - Коэтсуджи воздел глаза к потолку и зашевелил губами, сделав вид, будто что-то высчитывает.
– Да. Примерно эдак через пару тысяч лет непрерывного самосовершенствования, он сможет достигнуть половины силы Фуриндзи-доно.
– Через три и до четверти, - поправил его Сакаки.
– Через четыре и до десятой части, - включился в игру Апачай, которому наскучило пытаться найти еду там, где ее уже не было.
На следующие две минуты над столом трапезной воцарил обычный треп тот самый, что обычно называют дружеским.
– Никогда...
– Сигурэ эффектно поставила точку в затянувшейся баталии.
– Ну, хоть кто-то меня понимает!
– обрадовался Сакаки.
– Я ж говорю - пока не переставит руки на нужное место, толку не будет!
– Не в этом дело...
– Голова девушки мягко качнулась из стороны в сторону.
– Без нас он ничего не сможет. И речи не может быть ни о каком "самосовершенствовании"... Сирахама из того типа людей, которые хорошо работают только из-под палки... Даже к важным и нужным вещам, особенно касающимся их самих, они относятся без должного пиетета. Это наследственное...
– Бедняжка!
– пожалел Кенсей, а в следующих словах пояснил кого именно.
– Сигурэ-сан, это заразно! Если продолжишь общаться с этим нехорошим дядечкой с поддельными усами, - он тыкнул в сторону Акисамэ, - то скоро будешь говорить также как и он: долго, нудно, непонятно и не по теме...
– Но, увидев, как выражения лиц означенных мастеров неуловимо изменились (а это не сулило ему ничего хорошего), китаец решил, что слегка погорячился, и пошел на попятную.
– Но в этот раз вы, Сигурэ-доно, безусловно, правы! Кстати,
– ловко сменил он под конец тему.
Внимательно изучив лицо "обидчика", что стало своего рода традицией в ответ на подначки, девушка объяснила.
– Его отец...
– тут пауза затянулась дольше обычного: она явно подбирала нужные слова.
– Это не "лень раньше него родилась", а он сам ее породил... Таких безответственных бездельников еще поискать. Сио по сравнению с ним - просто юнец...
– Чего?
– парень, чье имя только что прозвучало, непонимающе уставился на Косаку, отвлекшись от унылого разглядывания пустой тарелки.
– Она сказала, что ты ленивый... м-м-м, "пивохлебер"! Но даже в этой области ты всего лишь второй!
– "по-дружески" растолковал ему сосед.
– Откуда такие сведения?
– Акисамэ не заинтересовался разгоревшейся на противоположной стороне стола словесной баталией, а вот информацией насчет отца Кеничи - напротив.
– Следила...
– Зачем?
– удивился мужчина.
– Потому что следил он, - она тыкнула в сторону китайца, который, оборвав очередную колкость, попытался сделать вид, точно его тут и вовсе нет.
Когда на Ма скрестились четыре пары глаз, он не наигранно вздохнул и, пригладив усы, с оттенком превосходства посмотрел на сидящего напротив Акисамэ, чья жалкая поросль не шла ни в какое сравнение с имеющимся в наличии у китайца великолепным образчиком лицевой растительности. Но мастер в хакаме не повелся на такую дешевую уловку, и глаза цвета молока стали источать зримое проявление квинтэссенции требовательности. Кенсею под этими "прожекторами" стало немного неуютно, и он, заерзав, повторно вздохнул...
– А я что? Должен же учитель знать, чем живет его ученик? И вообще!
– Коротышка перешел в наступление.
– Это к делу не относится! Мало ли за кем я там слежу...
– Ладно, "из-под палки", так "из-под палки", - настала очередь Акисамэ испускать вздохи.
– Мы... я, - поправился он, - и без этого не собирался пускать обучение Кеничи на самотек... между прочим, что-то мы засиделись: пора его будить и приступать к утренней разминке.
– Я пойду...
– Хмыкнул китаец в усы и, поднявшись со стула, счел нужным пояснить: - Хочу поздравить его с первым "выходным"...
Две минуты спустя.
За время отсутствия Кенсея трапезная претерпела заметные изменения, и за это стоило отдать должное голодному блондину: всего за один заход он умудрился перетащить из холодильника на стол все, что было мало-мальски съедобно, и теперь на пару с приятелем-каратистом "морил червячков".
– Мастера, у меня для вас пренеприятные известия, - сказал мужичок и в доказательство, что это не пустые слова, помахал листком бумаги.
– Старик возвращается, ням-ням, на день раньше?
– предположил Сакаки, не утруждая себя освобождением рта от копченой индюшиной ножки: уж что-что, а пить пиво, есть и говорить он мог одновременно.