Фантасмагория для голоса и хора
Шрифт:
Картерс чиркал на бумаге, и по окончанию рассказа развернул лист, показав написанное окружающим. На листке красовалось:
Михаил - Михаил
Уриил - Юрий
Гавриил - Гарри
Рафаил - Людмила
Иегудиил - Божена (?)
Варахиил - Жанна (?)
Салафиил - Вера
– А Еремей?
– тихо спросила Людмила.
– Иеремиил, - так же тихо ответила Божена. Возвышение к Богу. Его не всегда включают в число архангелов, его роль не до конца ясна…
– Погодите, - сказал Романов, - это что получается? Это мы - Архангелы? А те, кто был до нас - они кто?
– Брак, - уронил Картерс.
Слово упало на пол и раскатилось, точно горсть медяков.
– Это, - Юрий потряс головой, - бред какой-то. Да как мы можем быть кем-то, если мы люди. Некоторые вон помнят, что было до того как сюда попали. Правда, Миш?
– Неправда, - ответил Михаил, - врал я тебе, Юр, прости. Очень уж не хотелось мертвым себя считать, как ты предлагал…
– Да я!
– вскинулся Романов.
– То есть, про жену — это ерунда все?
– Может и не ерунда. Почем я знаю.
– Если мы не архангелы, - тихо произнесла Жанна, - тогда может быть мы — отражения?
– Отражения чего?
– нервно спросил Картерс.
– Не знаю. Архангелов. Душ. Людей.
– Имена, - сказал Михаил, - нас зовут Василий, Роман, Картер, Александр, Надежда, Бор, Светлана, Мария… если я ничего не перепутал. Пол не всегда совпадает. Хотя ангелы все одно бесполы.
– Вам не кажется, - спросила Божена, - что мы коллективно сходим с ума?
– А что, Божена, тебе не по нраву перспектива оказаться душой раба божьего Александра?
– весело спросил Романов.
– Проблема не в том, ангелы мы или души, - пробормотал Картерс, - проблема в том, что мы все равно не знаем, зачем мы здесь, почему заперты и почему дохнем.
– Или демоны, - медленно произнесла Божена. Семь демонов, семь обличий Сатаны. Семь смертных грехов. И Еремей…
– Надо найти Еремея, - вдруг сказала Вера.
Стало тихо. Вера говорила редко. Честно говоря, Михаил вообще не помнил, чтобы она говорила. На его памяти она всегда молчала, уставившись в одну точку.
Но сейчас он ей сразу поверил.
– Куда!
– крикнул ему вслед Романов, - там дождь!
Было лишь три часа дня, но на улице почему-то уже начало темнеть. Михаил поднял воротник в тщетных попытках заслониться от дождевых капель, и двинулся туда, где он в последний раз видел Еремея.
И, услышав далекий гудок, побежал.
Поезд стоял на насыпи, точно ждал кого-то. Но никого не было — ни рядом, ни в двух видавших виды вагонах. Пустой поезд. Железнодорожный Летучий Голландец.
Михаил тронул заржавленный поручень. Наощупь тот оказался тем же, чем виделся — куском мокрого холодного железа.
Скрипнули решетчатые ступеньки под весом бесплотной души.
На полу в кочегарке сидел Еремей и смотрел на гудящий огонь в печке.
– Ну что, - сказал ему Васильчиков, - поехали?
Еремей едва заметно кивнул.
Михаил положил пальцы на ручку-рычаг - когда-то красную, а теперь отполированную ладонями до железного блеска, с краской, сохранившейся лишь по краям. Потом вздохнул - и двинул рычаг вперед.
Паровоз вздрогнул и медленно-медленно тронулся с места.
Все казалось сном, нереальностью. И теплый ветер с дождевыми каплями в лицо, и перестук колес. И черная фигура, бегущая к насыпи.
Васильчиков, не дури! — орал Картерс, - мать твою, что ж ты делаешь!
Поезд все набирал скорость, дождь слезами катился по щекам.
«Прости, Гарри, - отстраненно подумал Михаил, - но мне очень нужно пройти через эти ворота».
А потом паровоз вкатился под свод тоннеля и стало темно.
Сегодня потолок был серым, в печальных мраморных разводах.
«Меня зовут Михаил Васильчиков, мне тридцать шесть лет, я тут уже тринадцать дней и… и вчера я угнал поезд.»
Он сел на кровати и тут же согнулся от резкой боли под левой лопаткой. Точно туда воткнули копье и теперь не спеша поворачивают… Экран включился и сразу погас — вероятно, уловив настроение обитателя.
Обитатель с трудом разогнулся, шипя сквозь зубы, и встал. Получилось. И ноги переставить — тоже получилось.
Только бы найти кого-нибудь.
В холле Романов играл в шашки с Жанной. Увидев Васильчикова, зацепившегося за косяк, просиял.
– Мишка! Ты как? Мы вчера тебя пытались разбудить, но никак. Думали, что все… уже.
– Нормально, - сказал Михаил, - а Ерема… с ним как?
– Да что ему сделается, - Романов махнул рукой, - сидит вон на крыльце, раскладывает пасьянс из листьев и веток.
– А поезд? Что стало с поездом?
– С каким поездом?
– удивился Романов.
– С тем, на котором Людмила прибыла? Так он уехал, ты же сам видел.
– На котором я уехал.
Романов странно посмотрел на него.
– А вот этого, извини, не было.
– Погоди, - Михаил на мгновение даже забыл о боли в спине, оторвался от косяка и сел рядом с Романовым, - Архангелы. Ерема-Иеремиил… это все было?
– Было, - согласился Романов.
– А потом Вера сказала, что надо найти Еремея.
– Вера сказала?
– Сказала, - отозвалась Жанна, - я помню. Михаил встал и ушел к себе.
– К себе, — уточнил Васильчиков, - не на улицу.