Фантастическая любовь (сборник рассказов)
Шрифт:
Прибилась она скоро к стае, которая на большой свалке обитала. Верховодила там старая кошка, тоже когда-то хозяйская, из беглых. Кошечка вроде небольшая, но взгляд такой, что насквозь прожигает. Диной ее звали. Она уже не шибко бегала, но все перед ней трепетали, даже кормом делились, вот такая кошка авторитетная. А она советы разные молодым-зеленым давала. Где лучше еды найти, как с людьми не ссориться, школа выживания вроде. Кошурочку она полюбила, и та у нее на побегушках была. Она же бело-серенькая, умильная, а глазки голубые. «Ой, какая сиамочка!» – люди говорили, и что-нибудь иногда за красоту ей перепадало.
Вскоре
Котят у нее почему-то не родилось, но Мявсик вроде к ней привык, часто заходил. С бандитских налетов ничего не приносил, но Кошурочке и не надо: «Вот какой, строгий он у меня», – думало нежное сердце.
Но Мявсик никогда с ней не оставался, всегда уходил к вечеру. Дина его не любила, предостерегала: «Несерьезный он, не пара скромной кошечке».
И Мурзик к Кошурочке как-то подошел, понаушничал: «Эй, белянка-серебрянка, ты на него не надейся, он такой, да у него в каждой подворотне по зазнобе! И я могу тебе еще не такое рассказать!»
Кошурочка посмотрела строго: «Чтобы я больше от тебя ничего не слышала!»
И ушел Мурзик не солоно хлебавши.
Но время быстро летит. Зима уже на носу, вечера темные, так хочется к теплому черному боку ночью прижаться: защитник любимый! Кошурочка вся измаялась, похудела, осунулась, глаза на полмордочки стали от терзаний. Сама к Мурзику подошла: «Что ты там про черного моего знаешь?»
Мурзик на нее поглядел: уже и совсем неинтересная стала кошка, озабоченная какая-то, взгляд ищущий. И у него к тому времени подружка появилась, такая же рыжая и нахальная. Зачем теперь в дела черного лезть, тем более, скоро зима, при его семейном положении осторожней быть надо. Он головой покрутил: «Не, голубоглазка, ничего не знаю, не помню!»
Кошурочка решила тогда за героем своим проследить. И страшно, вдруг застукает, но ревность ее обуяла. Она вообще-то тихая и скромная, но свое не отдаст!
Вечером попрощалась она с милым Мявсиком, выждала немного и за ним вдогонку. Мявсик черный, в темноте только Кошурочке его и видно. Быстро-быстро бежал любимый, запыхалась кошечка. Но тут Мявсик у высокого дома остановился и в окно первого этажа забрался. Кошурочка хотела его предупредить: куда грабить полез, свет горит, люди дома, но Мявсик уже внутри исчез. Кошурочка осторожно за ним вскарабкалась и сквозь стекло глянула.
Стоит посреди комнаты женщина с серебристыми волосами, совсем старенькая, а на руках
«Черныш, Черныш, – бабулька его гладит, – ты надолго так не уходи, ко мне племянники приезжали, вкусную рыбку привезли!»
Кошурочка чуть вниз не свалилась. Значит, враки все, кот ее отважный у старушки кормится, а никаких грабежей и нет. Она сначала рассердилась за обман, но потом даже умилилась: вот какой Мявсик трогательный, душа добрая, старушку радует.
Она Мявсику ничего не сказала, но тот что-то почувствовал, стал с ней ласковее. А Кошурочка повадилась к окошку тому вечерами приходить и на любимого глядеть.
Но счастье недолго продолжалось. Как-то не пришел Мявсик, а Кошурочка встревожилась и навестить его решила. Залезла на окошко, а там Мявсика не видать, чужие люди. Некоторых она уже знала: племянники старухины.
«Бедная тетя Лена, – племянница плачет, – хоть завещание дельное оставила. Теперь съедемся и ту хорошую квартиру получим».
«Надо с Чернышем что-то делать, – племянник говорит, – выпускать его с пятого этажа нельзя. Кастрировать придется, чтобы не бегал».
Кошурочка аж ахнула по-человечески. По карнизу осторожно прошла, смотрит, кухня, а на кухне на подоконнике Мявсик сидит. У самой щели: сделали племянники такую щель, что и не пролезть.
«Дорогой, я все знаю! – кошечка к нему сквозь щель лапки протянула. – Бежать тебе надо, они знаешь, что с тобой сделают?» И все любимому рассказала. Мявсик сгорбился, усы поникли: «Да знаю, – отвечает, – но куда я денусь. Привык я к домашнему уюту. А племянники люди добрые, заботливые. Всегда сыт буду!»
Кошурочка лапой щеколду нащупала, подвернула, и окно шире приоткрыла: «Бежим, милый, бежим, как же ты без свободы? А как я без тебя?»
Мявсик поглядел на подружку, фыркнул раздраженно: «Ты только о себе и думаешь, эгоистка! Я кот не уличный, а комнатный, не чета вам, плебеям! И операции сейчас без боли делают. Хозяйка моя экономная была, ветеран войны с хорошей пенсией… И муж ей наследство оставил. Так что племянники очень довольны, за все заплатят!»
Кошурочка всхлипнула, а Мявсик ее лапой к окну подтолкнула: «Иди, иди, и прости за все! Я скоро уеду, так что не приходи больше!»
Кошечка сама не помнила, как на земле очутилась. И поплелась, куда глаза глядят. Снег с дождем пошел, лапы грязные и мокрые сделались, а Кошурочка идет и не видит ничего вокруг. Когда опомнилась, совсем другое место, незнакомое. И как к свалке пройти, спросить не у кого. Подошла она к старой ржавой трубе и в ворох мокрых листьев забилась. А снег падает и падает. И снится Кошурочке, что летит она по голубому небу, ног не чуя. И солнышко светит, и мамин теплый язык ее по шерстке гладит, согревает. И летит она, летит, и все теплее и теплее. И слышит она сквозь сон голос: «Ого, какая кошечка славная!»
Кошурочка вздрогнула, пробудилась. Над ней рыжая собачья морда склонилась, глаза янтарные близко-близко сверкают, а розовый язык ей спину вылизывает.
Вскочила кошечка, зашипела, а голос добрый ей сверху говорит: «Не бойся, Кошурочка!»
Мужчина с собакой ее нашли, догадалась Кошурочка. Но откуда он мое имя знает? Вроде старик, но и не старик. Голова седая, а глаза ясные. Зоркие. С тросточкой сам. А собака мохнатая, рыжая, морда приветливая. Так мысли у кошечки в голове бегают.