Фантастическая сага
Шрифт:
– Снорри, – прошептал Барни и почувствовал, как у него волосы встают дыбом. – Один из семи гномов «Белоснежки»…
– Я не понимаю, почему все вы так обеспокоены случившимся, – заметил профессор Хьюитт. – Вот уже несколько недель нам известно о существовании временных колец. То, что мы сейчас обсуждаем, – это уже детали, речь идет всего лишь об одном таком кольце.
– Но что же это означает, профессор, что все это означает? – воскликнул Барни. – Если это именно так, значит, единственная причина, по которой викинги решили поселиться в Винланде, заключается в том, что мы решили
– Ну что ж, эта причина не хуже любой другой, – спокойно заметил профессор.
– Пожалуй, только к этому нужно привыкнуть, – пробормотал Барни.
Потом все говорили, что вечеринка надолго запомнится, и она продолжалась всю ночь до самого рассвета, так что на следующий день удалось сделать очень немногое. Однако напряжение заметно упало, и уже не было необходимости в том, чтобы работали все до одного. Люди разбились на маленькие группы и двинулись кто куда. Некоторые решили отдохнуть на Санта-Каталине, хотя большая часть людей хотела поскорее отправиться домой. Они исчезли, радостно размахивая над головой табелями рабочего времени, и в бухгалтерии «Клаймэктик студиоз» свет горел всю ночь.
Когда фильм был полностью окончен и была сделана копия, которую Барни аккуратно уложил в металлические коробки, в лагере оставалась всего лишь горстка людей – в основном шоферы, которые должны были транспортировать машины в двадцатое столетие.
– Боюсь, что нам не скоро удастся подышать опять таким свежим воздухом, – сказал Даллас, глядя с холма на поселение викингов на берегу залива.
– Пожалуй, я буду скучать о чем-то гораздо большем, – ответил Барни. – Только теперь начинаю понимать, что все это время я ни о чем, кроме картины, не думал, а сейчас, когда она готова, у меня такое чувство, что произошло что-то намного более значительное, чем нам представлялось раньше. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Понимаю. Но не забудь, что наши парни увидели Париж только потому, что правительство послало их воевать с немцами. Что происходит, то происходит, вот и все.
– Наверно, ты прав, – заметил Барни. – Только не говори об этом вслух. Уж слишком это похоже на профессорские временные кольца.
– Что случилось с твоей рукой? – внезапно спросил Даллас.
– Похоже на занозу, – ответил Барни.
– Я попрошу медсестру ее выдернуть, пока она еще не закрыла свою лавочку.
– Ладно, только пусть поторопится, через десять минут трогаемся.
Медсестра с шумом распахнула дверь трейлера и подозрительно оглянулась.
– Извините, но все уже заперто.
– Вы меня тоже извините, – твердо сказал Барни, – но придется отпереть. Необходима срочная медицинская помощь.
Взглянув на руку, сестра презрительно фыркнула, однако открыла медицинский шкафчик.
– Никак не могу подцепить занозу пинцетом, – сказала она наконец со скрытым злорадством в голосе, – поэтому придется немного разрезать скальпелем.
Операция заняла всего минуту, и Барни, который думал о более важных вещах, даже не почувствовал боли, пока сестра не помазала крошечную ранку йодом.
– Ой! – сказал он.
– Ну-ну, мистер Хендриксон, такая безделица не может причинить боль,
Она быстро обмотала ладонь двумя слоями бинта, и Барни вдруг рассмеялся, вспомнив что-то.
– Заноза! – сказал он и, посмотрев вниз, впервые заметил, что на нем были его лучшие брюки из рогожки и кожаная куртка. – Готов поспорить, что у вас в шкафчике есть меркурохром, я просто убежден в этом.
– Какие странные вещи вы говорите! Конечно, есть.
– Тогда намотайте побольше этого бинта, чтобы повязка выглядела огромной. Я покажу ему, что садистский…
– Что? Кому ему?
– Мне, вот кому. Вот как я обращался с самим собой, и теперь я собираюсь отплатить себе. Подумать только, что я осмелился так обращаться с собой!
Сестра замолчала и проворно обмотала руку Барни бинтом, сделав нечто вроде культи, как он и просил. Даже когда Барни схватил пузырек с меркурохромом и щедро полил повязку красной жидкостью, которая закапала чисто вымытый пол, она не произнесла ни единого слова. Когда Барни спустился по лесенке, что-то радостно бормоча себе под нос, за его спиной щелкнул замок.
– Ты ранен? – спросил Оттар.
– Не совсем, – сказал Барни и протянул левую руку, которую Оттар тотчас же стиснул. – Ну, не волнуйся и берегись индейцев.
– Я не боюсь их! Мы заготовили много твердой древесины, наживем целое состояние в Исландии. Ты пришлешь Гудрид обратно?
– По местному времени и двух минут не пройдет, но что будет потом, пусть она сама решает. Ну, пока, Оттар.
– До свидания, Барни. Приезжай снимать новый фильм и плати «Джеком Даниэльсом».
– Может быть, я так и сделаю.
Это был последний прыжок во времени. Платформа стояла на площадке с вытоптанной травой и многочисленными следами автомобильных шин. Коробки с фильмом лежали в пикапе – единственной машине, которая оставалась на платформе. Даллас сидел за рулем, рядом с ним сгорбилась Слайти с заплаканными глазами и в мятом платье.
– Поехали! – крикнул Барни профессору Хьюитту и в последний раз вдохнул полной грудью свежий морской воздух.
Профессор перебросил всю группу вместе с грузовиками и трейлерами в пятницу, и только Барни с коробками фильма прибыл в понедельник на этой же неделе.
– Дайте мне побольше времени, профессор, – попросил Барни. – Мне нужно быть в кабинете Л. М. в десять тридцать.
Сразу же после прибытия он позвонил и подождал в павильоне посыльного с тележкой. Когда они погрузили фильм на тележку, было уже двадцать минут одиннадцатого.
– Кати теперь к кабинету Л. М., – распорядился Барни. – Я пойду вперед с коробкой номер один.
Он быстро зашагал по коридору и, обогнув угол, увидел знакомую фигуру, уныло, как побитая собака, поднимавшуюся по ступенькам. Барни злорадно усмехнулся, проследовав за самим собой через вестибюль до дверей кабинета Л. М., но тот Барни ни разу не повернул головы. Барни подождал, когда тот толкнет дверь, затем протянул руку через его плечо и отдернул его руку.