Фантастические рассказы и повести
Шрифт:
Собака прыгнула и щелкнула зубами, выхватив кусок рубашки в районе выпуклого живота.
– Альфа, возьми его!
– закричала старушка. Альфа попыталась взять, но не смогла. Тогда старушка вернулась в квартиру с явно недобрыми намерениями. Овчарка последовала за ней, гавкнув на прощание. Родион вскочил на ноги и бросился вниз, то есть, вверх. Проехав два лестничных пролета и едва не сорвавшись на железные зубья перил, он услышал за спиною шум погони. Преследователей было несколько, они кричали одновременно и этим несколько затрудняли себе выработку приемлемого решения. Наконец, кто-то заметил следы на потолке. К этому времени Родион Попыкин юркнул в чердачный люк.
Юркнув в люк, Родион Попыкин сразу же пожалел об этом. На расстоянии метра в два от его босых ног светилась солнечная бездна. Ему стало так страшно, что перо (т.е. клавиатура IBM) бессильно описать это чувство. По спине побежали капли пота и впитались в поясок брюк. Шум погони приближался. Родион качнулся на руках и с остервенелой безнадежностью прыгул. Он упал неудачно и услышал хруст в ноге. Часто-часто забилось сердце и к горлу подступила тошнота.
– Вон он лежит!
– послышался крик.
– Несите палку! Да не эту, длинее!
Бездна была неравномерно сине-белой, вся в случайных облаках. Облака имели только нижние края, а верхними сливались с синевой. Мелкая птица проделывала вольные упражнения хвостом вверх. Родион Попыкин вспомнил свой детский страх перед зеркалами...
...Он положил зеркало на пол и осторожно подошел к нему. Зеркало вырезало в полу большой прямоугольник, под которым была ещё одна комната, перевернутая. Он лег на пол животом и, вытянув шею, заглянул в зеркало. С детства он боялся зеркал, положенных на пол - они слишком глубоки. Наверное, это было предчувствие. Он преодолевал себя: клал зеркало и переступал через него, закрыв глаза. Но теперь зеркало было таким большим, что его не переступишь. Из нижней комнаты на него смотрело его собственное лицо: острый носик, маленькие глазки, узкий рот с тонкими губами, волевой взгляд - настоящее лицо непризнанного вождя. Вдруг лицо высунулось из зеркала, клацнуло зубами и схватило Родиона за нос. Родион закричал, но лицо втягивало и втягивало его в зеркало. В то же время нижняя комната раздвигалась, потолок уходил вдаль со скоростью курьерского поезда, все вдруг наполнилось светом и он упал в пустоту. Помахав руками, он перевернулся и увидел крышу родного дома уже на порядочном отдалении. В ушах свистел воздух и заглушал его собственный крик. Город стал буро-зеленым пятном, похожим на фотографию из космоса. Несколько раз беснула ниточка реки, извиваясь. Небо потемнело и на нем зажегся Альфабаран, потому что других названий Родион Попыкин не знал.
– Пульс двести восемдесят, - сказал голос, - ещё немного и сердце не выдержит.
– Это агония, - отозвался другой голос, - если успеет умереть до двенадцати, поедем на пляж, хорошо?
– С тобой не поеду, - ответил женский голос.
Родион Попыкин открыл глаза.
– Смотри-ка, живой, - сказала перевернутая женщина.
– Да, я живой, - сказал Родион, - меня так легко не возьмешь.
Сердце стучало как дятел и зубы прыгали, ударяясь о зубы - ещё бы, с такой высоты никто до сих пор не падал. Трудно представить что-нибудь страшнее.
– Поздравляю, - сказал перевернутый доктор, - у вас всего лишь перелом лодыжки и переносицы.
– А почему переносицы?
– спросил Попыкин.
– В вас бросали камнями, чтобы снять с потолка.
Лодыжка заживала долго и мучительно, переносица тоже. Попыкин лежал в отдельной палате, куда его перевели по его же просьбе. Палата была предназначена для буйных больных и имела зарешеченные окна. Родиона Попыкина это устраивало вполне - он бы не вынес кошмара чистого окна в обыкновенной палате.
Сон о падении в космос поначалу упорно преследовал его, но Попыкин начал принимать снотворное и стало легче. Он предвигался в палате, плавая в пространстве как космонавт: надевал специально сшитый пояс из свинцовых пластин и не снимал его весь день. Очень неудобно было есть - крошки постоянно падали в нос и там застревали. Пить вообще можно было только перевернувшись. Постоянно болели глаза, засоренные неожиданными кусочками побелки, взлетающими из-под ног.
Однажды он услышал шум за дверью.
Родион запер дверь изнутри (в его палате, в виде исключения был поставлен замок) и прижался к двери ухом.
– Мы хотим видеть его!
– возмутился голос. Еще несколько голосов возмутились смиренно и потому неразборчиво. Кто-то начал пререкаться с кем-то. Первый кто-то имел власть, а второй кто-то - наглость, поэтому из пререканий ничего не получилось.
– Спасите меня!
– закричал Родион Попыкин и сам себе удивился.
В ответ раздались дружные возгласы и кто-то сильно ударил в дверь. Сразу зазвенело в прижатом ухе и Родион отплыл от двери. Голоса пошумели и стали удаляться, замолкая.
– Вот, видите что вы наделали, - сказал Главный Врач укоризненно, входя. На его шапочке было вышито красной нитью с золотым "Г7" - что бы это значило?
– Нет, нет, не спрашивайте, - продолжил Главный Врач.
– больница у нас секретная, поэтому все засекречено. Даже я не знаю что такое Г7. А вы хотите, чтобы я вам рассказал.
Родион отплыл к окну с обиженным видом и взялся за решетку. Решетка была привинчена накрепко.
– Почему меня здесь держат?
– спросил он.
– По вашей собственной просьбе.
– Я хочу выйти.
– Пожалуйста, - ответил Главный Врач.
Итак, настоящего разговора не получилось. Выйти Родион Попыкин не мог, потому что боялся высоты.
Этой ночью он спал чутко, несмотря на снотворное. Снова где-то тикали часы и время вытекало по каплям без всякой пользы для человечества. Послышался шорох за окном. Родион встал и подошел (он спал без свинца). За окном висело темное, но явно женское лицо. Лицо постучало пальчиком в стекло и Родион ответил. Потом лицо вытащило фонарик и осветило самое себя. Оно оказалось не только женским, но и молодым. На счет привлекательности судить было трудно, потому что лицо было освещено снизу и напоминало кинозвезду из фильма ужасов.
– Что-что?
– переспросил он.
– Мы вас спасем, - пообещало лицо погромче.
– Ага, - сказал Родион Попыкин и стал ждать.
Лицо удобно устроилось на окне снаружи, вынуло из рюкзака инструменты, разложило их и принялось за работу. Работа спорилась. Часа эдак через пол лицо протиснулось между прутьями.
– Анастасия, - представилось оно.
Родион Попыкин начал было одевать спасательный жилет, но вовремя вспомнил о своем толстом животике и не стал снимать рубашку.