Фантастические рассказы и повести
Шрифт:
– Керри, что такое время? И почему оно съедает все то, что сумело создать с таким трудом?
– Наверное, для того, чтобы создать что-то лучшее.
– Но для этого не обязательно убивать. Мне сорок лет, это больше двенадцати тысяч дней. И каждый следующий день своей жизни я проживал иначе, чем предыдущий. В каждый следующий день жизни я становился лучше, чем в предыдущий. Я бы мог жить так вечно, делаясь лучше с каждым днем. Тот, кто родится вместо меня, не сможет стать таким же, и не сможет стать лучшим, потому что умрет слишком рано. Знаешь, ещё месяц назад я был скучным человеком, меня заедала тоска. Я стоял по утрам у окна и смотрел вниз - вот и все, что мне было нужно. Я уже никогда не стану тем человеком. Пусть время убивает тех, кто перестал расти. Тот мир, который есть внутри меня, умрет навсегда, он не повторится ни в одном другом человеке. А тот мир, который мог бы вырасти внутри меня? Керри, почему ты стареешь так быстро?
– Я не знаю. Но ты ведь умеешь разгадывать секреты. Разгадай и этот.
– Уже разгадал.
Я говорю правду. За малое мгновение до того, как я произнес эти слова, кто-то более разумный подсказал мне решение. Я знаю это чувство, чувство абсолютной истины, которая приходит из ниоткуда. Всегда, когда мне не удавалась картина, я останавливался и ждал такой подсказки. Иногда подсказка приходила, иногда нет.
– Уже разгадал.
– Ты знаешь, что случилось со мной?
– Да.
– Наверное, я тоже знаю. Я верила недостаточно сильно, правда, иногда я совсем не верила историям из книги откровений Взока. Мне казалось, что это неправда. И те люди, которые оказались со мной здесь, и те четыре старухи, которые умерли сегодня утром, они тоже сомневались. Мы заслужили свою смерть, мы все заслужили. Мы все должны умереть здесь.
– Но я знаю, как тебя спасти.
– Спасти может только Бог. Молись за меня, если останешься жив.
– Ты снова станешь молодой и ты будешь жить долго, очень долго...
– И для этого я должна уйти с тобой? Нет, - она задумывается, - нет.
Мы молчим, как будто у нас есть ещё что-то, кроме коротких минут этой долгой ночи; костер взрывается к небу неровными дымными сгустками; клочки дыма взлетают, красновато освещенные снизу, будто сгустки крови, капающей снизу вверх.
– Нет. Зачем мне нужен ваш мир? Я человек другой эпохи. Вся ваша Земля больна, хотя вы не видите этого. Остров Воскресения - единственное чистое место, которое ещё осталось.
– Ты ошибаешься.
– А что можешь знать ты о нас? Ты привык к той жизни, где все обманывают друг друга, затаптывают друг друга в грязь или просто убивают, если могут. Я не могу объяснить тебе этого, ты хороший, но вы все больны, смертельно больны. Вы живете - будто на острове, куда собирают всех безнадежных и заразных больных, и вы все сильнее заражаете друг друга. Вы не знаете этого, потому что вы все одинаковы. Вы только и делаете, что торгуете друг другом и сами собой.
– Разве?
– А к чему стремился ты всю жизнь? Разве не к тому, чтобы тебя высоко оценили? Разве не продавал ты всю жизнь то, что тебе подарено Богом? И разве все остальные не стремятся к тому же? Набить себе цену и подороже продаться? Или подешевле скупить то, что принадлежит лишь Богу? Мне не нужен твой больной мир, я умру здесь.
– Но это не мой мир, совсем не мой.
– Тогда оставайся с нами. Ты примешь истинную веру, но только не будь таким как я. Никогда ни в чем не сомневайся, никогда не сомневайся...
– Но здесь тоже не мой мир, Керри.
– Ни здесь, ни там? Тогда где же он?
– Ни здесь, ни там. Моего мира нет еще. Я тоже человек другой эпохи.
Она протягивает мне руку.
– Я не понимаю этого. Но я чувствую, что ты в чем-то прав. Давай пожмем руки, просто так, в последний раз. Ведь больше ничего не будет.
Я жму её руку - холодную, тонкую и влажную. Жму через тысячелетия, через десятки тысячелетий безумия, которые разделяют нас. И вдруг она становится чужой, совсем чужой, состарившейся ещё на десять лет.
– Что случилось, Керри?
– Ничего. Возьми вот это.
Она протягивает мне цепочку. Я не сразу замечаю, что на цепочке ключ.
– У причала есть одна лодка с мотором. Мы редко ею пользуемся. Это ключ, ты сможешь уйти, если тебе повезет.
– Мне повезет.
– Не будь так уверен, на острове Брат Патрик.
– Здесь?
– Здесь.
– Он пришел за мной?
– Нет, ты бы не удостоился такой чести. Просто здесь каждый день умирают люди, поэтому нам нужен священник.
– Он знает, что я здесь?
– Конечно. Он узнал об этом сразу. Если бы мы не выдали тебя, то никто из нас не получил бы и капли Сакра-гранум.
– Так называется отвар из той травы, которая растет в священном месте?
– Да.
– Вы поступили правильно. Я пойду к нему.
26
Мы в большой палатке, слабо освещенной дрожанием свечей. Полог палатки откинут; я вижу двух охранников, замерших у входа и далекую луну, решившую наконец подняться из-за горизонта. Луна снова окажется маленькой, будто она не настоящая. Но теперь я понимаю, почему: она висит в пустоте и нет предмета, с которым глаз может её сравнить. Островки Челюсти тоже казались мне маленькими, пока рядом не проходила яхта. Когда луна будет заходить над Островом, её диск покажется огромным. Я отвечаю сам себе:
– Наши заблуждения более постоянны, чем размеры планет. Брат Патрик не понимает, о чем я говорю. Бог с ним.
– Вы знаете, что сегодня совершилась новая Великая Революция?
– Нет, я проспал в церкви весь вечер. А что, много народу убили?
– Погиб один человек. Возможно, он будет причислен к лику святых.
– Как он погиб?
– Ему попали камнем в висок, случайно.
– А как же Сестра Мария, её, очевидно, свергли?
– Это невозможно. Но теперь к её титулу прибавят что-то или отнимут.
– Она больше не будет президентом?
– Она всегда будет президентом.
– Может быть, что-то изменится в вашей вере?
– Наша вера вечна.
– Тогда вскоре понадобится ещё одна Великая Революция.
– Конечно. Но вы не сможете её увидеть. Сегодняшняя Революция - самое важное событие, которому вы могли бы быть свидетелем, самое важное за всю вашу жизнь.
– Скажите, брат Патрик, вы не боитесь закончить свои дни на этом островке вместе с другими стариками?