Фантастические сказки

Энсти Ф.

Он сидел у стола, набрасывая эскизы для отделки приемных комнат в будущем доме, когда в комнату вошел Бивор.

–  Мне сейчас как раз нечего делать, - сказал он, - и я надумал зайти к вам и взглянуть одним глазом на ваши планы, если они уже настолько подвинулись, что их можно показывать.

Вентимору пришлось объяснить, что даже самый поверхностный осмотр был невозможен, потому что чертежи уже отосланы к заказчику еще накануне вечером.

–  Фь-ю!
– свистнул Бивор.
– Проворно работаете, право!

–  Не знаю. Я корпел над ними больше двух недель.

–  Все-таки можно было дать мне взглянуть, что у вас там вышло. Я ведь показываю вам все мои работы!

–  Сказать вам истинную правду, товарищ, я не был уверен, что вам понравится, и боялся, как бы вы не разочаровали меня в том, что я сделал; да и Вакербас страшно хотел иметь планы поскорее… так оно и вышло!

–  Вы думаете, что он останется доволен?

–  Должно быть. Не могу сказать наверно, но я положительно думаю, что он увидит даже лучше, чем ожидал. Чертовски хорош будет домик, хоть и не полагается хвалить себя.

–  Что-нибудь модернистское и фантастическое, а? Знаете, можете и не потрафить. Имей вы мою опытность, вы бы знали, что клиент - птица страшно капризная, которую не легко приручить!

–  Я уж угожу моей старой птице, - сказал Гораций весело.
– Такая будет клетка, по которой она напрыгается всласть!

–  Вы - парень ловкий, - сказал Бивор, - но чтобы выполнить такое дело, у вас одного маловато в голове: балласта.

–  А вы вваливаете в меня свой! Ну, дружище, вы, конечно, не сердитесь, что я отослал эти планы, не показавши вам? Они скоро опять будут у меня, и тогда вы можете любоваться на них сколько хотите. Нет, серьезно, мне будет очень нужна ваша помощь при окончательной отделке проекта.

–  Гм… - сказал Бивор, - до сих пор вы так хорошо управились один… по крайней мере, судя по вашим словам, поэтому можно смело думать, что вы обойдетесь без меня в дальнейшем. Только, знаете ли, - прибавил он, уходя из комнаты, - вы еще не добыли себе рыцарских шпор. Человек еще не становится Микеланджело, Брунелески или Джильбертом Скоттом только потому, что ему сразу попадает в руки шестидесятитысячный заказ!

«Бедняжка Бивор!
– думал Гораций с раскаянием.
– Я сильно задел его. Лучше бы показать ему эти планы, меня это не огорчило бы, а ему доставило бы удовольствие. Ну, ничего, я с ним помирюсь после завтрака, попрошу его высказать мнение насчет… Но, нет! Пусть идет к черту! Даже дружба имеет свои пределы!»

Вернувшись после завтрака, он услышал у себя нечто похожее на спор, в котором, по мере своего приближения к двери, он ясно различал голос Бивора.

–  Но, милостивый государь, - говорил он, - я уже сказал вам, что это вовсе не мое дело.

–  А я вас спрашиваю, сударь, как собрата-архитектора, - говорил другой голос, - считаете ли вы это допустимым или разумным…

–  Как собрат-архитектор, - отвечал Бивор в то время, когда Гораций отворял дверь, - я предпочитаю воздержаться и не высказывать мнения… Ах, вот и сам г-н Вентимор.

Гораций вошел и оказался лицом к лицу с г-м Вакербасом; физиономия у последнего была багровая и белые бакенбарды торчали ежом от гнева.
– Вот как, сударь!
– начал он.
– Вот как… - и захлебнулся от негодования.

–  Кажется, тут произошло какое-то недоразумение, дорогой Вентимор, - объяснял Бивор с деланной корректностью, разве только чуть-чуть менее оскорбительною, чем открытое торжество.
– Я думаю, мне лучше оставить вас вдвоем с этим господином, чтобы вы могли объясниться спокойно.

–  Спокойно!- воскликнул Вакербас с апоплексическим хрипом.
– Спокойно?!

–  Не имею понятия, чем вы так взволнованы, сударь, - сказал Гораций.
– Может быть, вы потрудитесь объяснить?

–  Объяснить!
– Г. Вакербас даже разинул рот.
– Что ж… нет! Если я заговорю, то захвораю. Лучше скажите вы, - прибавил он, махнув пухлой рукой в сторону Бивора.

–  Я не осведомлен обо всех фактах, - сказал Бивор, - но, насколько могу сообразить, этот господин думает, принимал во внимание важность работы, которую он нам поручил, что вы посвятили ей меньше времени, чем он мог бы ожидать. Но, как я уже сообщал ему, это меня не касается, и он должен обсуждать его с вами.

После этих слов Бивор удалился к себе и затворил дверь с тою же безупречной скромностью, которая как бы выражала, что он ничуть не удивлен, по, как слишком порядочный человек, не желает показать этого.

–  Так, значит, г. Вакербас, - начал Гораций, когда они остались одни, - вы недовольны домом.

–  Недоволен!
– сказал с бешенством г. Вакербас.
– Я возмущен им, сударь, возмущен!

Сердце у Горация упало - что же, значит, он обманывал себя? Значит, он только самодовольный дурак и - что самое неприятное - значит, Бивор судит вполне верно? И все-таки нет - как-то не верилось этому… Он знал, что его работа хороша!

–  Да, это высказано откровенно!
– сказал он.
– Я очень огорчен, что вы недовольны. Я сделал все, что мог, чтобы выполнить все ваши указания.

–  В самом деле?
– брызжа слюною, произнес Вакербас.
– Так это вы называете… Но продолжайте, сударь, продолжайте!

–  Я это сделал как мог быстрее, - продолжал Гораций, - потому что, как я понял, вы не хотели терять времени.

–  Никто не может обвинить вас в медлительности! Хотел бы я знать, как это вам удалось сварганить все так чертовски скоро?

–  Я беспрерывно работал день и ночь все это время, - сказал Гораций, - и поэтому кончил скоро… И вот благодарность за это!

–  Благодарность!
– почти завыл г. Вакербас.
– Ах, нахальный молодой шарлатан! И вы ждете благодарности!

–  Послушайте, г. Вакербас, - сказал Гораций, настроение которого стало омрачаться, - я не привык к подобному обращению и привыкать не желаю. Потрудитесь изложить в приличных выражениях, что именно вам не нравится.

–  Мне не нравится вся проклятая штука, сударь. Я хочу сказать, что совершенно отказываюсь принять постройку. Это работа сумасшедшего, дом, где ни один порядочный англичанин, который хоть сколько-нибудь уважает себя, заботится о своей репутации и положении в графстве, не согласится прожить хоть единый час!