Фантастические тетради
Шрифт:
Чего только не сделаешь во имя прогресса. Прежде всего, отчаявшиеся мадистологи решили усовершенствовать классический аннигилятор. Точнее, обмануть ход событий и получить вторичную фазу «материализации», минуя первичный аннигиляционный процесс. Описывать этот срам не буду. Скажу лишь, что прибор оказался умнее «юзеров» и не то чтобы отказал им в сотрудничестве, а только как следует их проучил. Мораль такова: дураком надо быть искренне. Не получается — не берись. Особенно в поединке с Естеством, которое чувствует фальшь и если уж прощает издевательство над собой, то только натуральному идиоту.
Исследователи АГ! таковыми не являлись и после первого неудачного эксперимента придумали много других, столь же неудачных, однако весьма решительных. Но решить задачу опять, как в случае с
Речь идет о хорошо известной Ареалу трагедии Рактара, получившей название, как и Хаброн, от погибшей лаборатории астарианских мадистологов. До сих пор принято считать, что шестая фигура «рактариум» названа в честь первопроходцев пространственного антигравитанта. Хронологически посредники дали названия своим фигурам задолго до появления астарианских цивилизаций. Но природа агравитации не противоречит тому, чтобы событие на некоторое время опередило свою причину, и в рамках изучаемой теории такая небрежность вполне допустима.
«Рактар» представлял собой систему мобильных платформ, вынесенных на так называемую скоростную орбиту, в пространство вокруг основного скопления астровещества ареала, укатанное до глянца едиными транзитными ветками и необитаемое, насколько можно себе представить необитаемым пространство. Дальше, чем Хабронская пустошь. Эта зона, если ее можно так назвать, традиционно считалась прибежищем мадистологов и самоубийц. Но астариане, полные здорового оптимизма, занимались на макроорбитах проблемами, особо не касающимися мадисты. Они всего лишь измеряли параметры астрофизических скоплений, расположенных на сумасшедшем отдалении от ареала и представляющих собой схожие с ареалом структуры. Иными словами, оперировали запредельными математическими величинами, на которых универсальная логика числовых рядов и та дает сбой. А мадиста, судя по всему, принимала самое активное участие в расчетах, потому что работа шла из рук вон плохо. Надо сказать, астарианские математики существа особые. Если у каждого кальтиата имеются собственные методы защиты от неприятностей, подчас такие изощренные, что сама мадиста не знает, с какого бока к кальтиату подступиться, то у астариан метод один — универсальный и неизменный. Они делают свое дело и не обращают внимания на то, что путается под ногами, пихает под руки или сидит на шее. Но в аварийных ситуациях они ведут себя профессионально и четко, как заправские сантехники при разрыве трубы: точно знают, какой кран перекрыть, и не делают проблемы из того, чтобы нырнуть в канализацию без акваланга.
Манипуляции с запредельными величинами требуют особенной аккуратности. Каждое действие выверяется много раз на элементарных моделях, ведется постоянный контроль состояния информационных каналов, задействованных в работе, в том числе ЕИП, как большого любителя дублировать всякую всячину, происходящую в искусственных сетях. Здесь-то наплевательское отношение исследователей и сыграло с ними роковую шутку. Деформировался канал ЕИП. Никто не обратил внимания. Деформация усугублялась. Логика процесса проста: чем длиннее число, тем больше времени уходит на его обработку. Здесь надо немного отвлечься на основы информатики Ареала, чтобы стало совсем ясно. Инфоканалы ЕИП и ИИП, как и все на свете, имеют свой динамический режим работы. Он изменчив в зависимости от общего состояния и загруженности полей, имеет свойство ускоряться и замедляться. Опытный инженер согласует динамику работы канала с задаваемой программой, это исключает случайные сбои, делает процесс оптимальным и т. д. Деформация каналов в информатике не нонсенс. Обычно поля самостоятельно восстанавливают баланс. В данном случае работа велась в экстремальных условиях: предельная загрузка канала при критическом замедлении режима.
Деформация участка ЕИП, коим явилась лаборатория Рактара, выражалась в «западании» временного фактора рабочего режима в макролоргический диапазон. Достаточно было перезагрузить процесс и ситуация нормализовалась бы, но астариане и ухом не повели, потому что не знали: «западание» времени в «диапазон ноля» чревато рефлекторной консервацией участка пространства, иными словами, выпадением из пространственно-временной оси.
Попытка выйти на связь с внешним миром повергла ученых в шок. Связь не сработала, потому что затребовала таких высоких скоростей трансляции сигнала, на которые оборудование лаборатории рассчитано не было. В восприятии рактариан процессы внешнего мира стремительно набирали темп, а его физическая структура так же стремительно сжималась. Для наблюдателей из ареала, после таких же бесплодных попыток связаться с лабораторией, картина была совершенно противоположной. Пространство в районе Рактара стало стремительно разбухать, замедляя внутренний ритм. На глазах изумленных очевидцев образовывалась новая оркариумная пустошь.
Анализировать происходящее не было времени. Разобраться помог элементарный симулятор. Мгновенно экспедиция была отправлена в производную прошлого и вернулась с полным разъяснением причин деформации. Надо было срочно отсечь от общего инфополя «отмороженные» каналы и посредством прямой, грубой интервенции в структуру ЕИП законсервировать контур расширяющейся «опухоли». С пульта ЕИП-инженерного контроля в зону астарианских лабораторий пошел запрос…
Это был первый зафиксированный случай искусственного акселератора. Трагический, но что поделать… Процесс, вызывающий «расконсервацию» пустоши (обратную фазу), был придуман и отработан слишком поздно для спасения первопроходцев. Тогда же пришло практическое понимание процесса агравитации как единого, управляемого с двух полюсов:
1. Микроматричный, достигаемый процессом аннигиляции, нижний барьер Уровня с доминантой времени.
2. Макроматричный, достигаемый процессом акселерации пространства, относящийся, по сути, к следующему пространственному Уровню.
Две матричные прослойки у границ оси, зеркально идентичные по своей природе, в новом естествознании были осмыслены как нейтральные оболочки глобального аллалиумного образования. Но не в этом дело, и даже не в том, что синтез пространственного и временного симуляторов открыл доступ в f(РВ). Это, на примитивном уровне, мог себе позволить любой навигатор. Важно совсем не то, что нарушилась причинно-следственная связь и толпы медуз Горгон замаячили в природе задолго до собственного рождения, — эта связь нарушалась всегда и будет нарушаться. Дело совсем в другом.
Каждый факт нарушения функции, безразлично во имя каких светлых идеалов он совершен, чреват одним и тем же дестабилизирующим процессом, который мадистологи называют функциональным перепрограммированием. Каждый факт применения АГ! автоматически провоцирует перерасчет f(РВ) от точки применения до гипотетического апокалипсиса. Этот перерасчет и без того происходит с немыслимой частотой. Ускорение же процесса может привести к общей функциональной разбалансировке на уровне оркариума и приблизить этот самый апокалипсис к точке реального времени гораздо ближе, чем предусмотрено проектом.
«Чего же вы в итоге добились? — спросили наблюдатели измученных мадистологов. — Хоть какая-нибудь предвидится ли от вас практическая польза или это очередной прорыв в никуда?» «Отчего же, — ответили мадистологи, — теперь мы можем без проблем уничтожить оркапустоши на границе ареала, которые испокон веку препятствуют навигации».
Говорят, что отчаянные головы взялись за эту работу, но потом хорошенько подумали, передумали и оказались правы. Может быть, тогда одну из голов посетила ужасная догадка, после которой исследования в области АГ! стали прерогативой исключительно предельных цивилизаций. И то лишь потому, что терять им нечего…
Глава 14
Накануне урагана Эф не сдержался и треснул новоявленного Эсвика промеж ушей. Виноватый альбианин тут же развернулся к нему другой головой и сразу получил идентичную затрещину. К экватору уходил караван пришельцев, возглавляемый побитым мутантом. За ним следовал профессор, угрызаемый совестью за вероломное рукоприкладство. За профессором — злой и решительный Мидиан. Замыкал колонну задумчивый Бахаут, нагруженный рюкзаком. Поклажа, в свою очередь, была привязана веревкой к ошейнику Эсвика.