Фантастические тетради

Ванка Ирина

Очки имели полезное свойство избирательно «приближать» к себе предметы, и Матлин по очереди приблизил к себе каждую таблицу. Они были составлены в цифровых кодах на языке одной из протофактур, признанном наиболее универсальным для понимания. Матлин понимал его очень приблизительно, скорее интуитивно и ни за одну из своих трактовок не поручился бы головой. Вся панорама, как выяснилось, была рассечена мелкой сеткой. Это говорило о том, что она не являлась прямой проекцией с внешней оболочки корабля, а высчитывалась программой, и каждая клеточка этой сетки имела

свое назначение и отвечала за свой объем информации. Под пальцами Матлина оказались вовсе не кнопки, а усеченные концы лучей, вернее, различные их комбинации, которые в компьютерных аналогах Ареала имели свойство считывать информацию с пальца клиента и таким же способом ее передавать. Но это, видимо, было первым в истории Ареала случаем применения лучевых кнопок. Поэтому информация не считывалась, даже не пыталась… Да что там кнопки, вокруг оказалось столько интересных вещей, что можно было сутки просидеть, не сдвинувшись с места. Однако Суф безжалостно вывел своего ученика из состояния преждевременной эйфории:

— Надень перчатки и заходи на старт. Чего время тянешь?

Матлин «потянул» корабль из шахты «вверх ногами», тщетно пытаясь выровнять его на ходу.

— Зачем? — удивился Суф, — какая ему разница, главное, чтоб ты понимал, что происходит. Сойдешь с орбиты, наберешь скорость — выровнять будет проще.

Сойдя с орбиты, Матлин кувыркался минут десять, прежде чем зайти на маневр. Маневр заключался в том, чтобы уловить спутник соседней планеты и добраться до него по кратчайшей траектории, не гоняясь за ним, как борзая за механическим зайцем. Благодаря деловым советам и практическому участию Суфа, «заяц» был вскоре пойман и весьма удачно, можно сказать, с первой попытки. Они зависли над жерлом широкой шахты, в которую предстояло войти, и Матлин почти не сомневался, что не промажет.

— В малогабаритных кораблях для панорамы применяется шлем, — пояснил Суф, — но два шлема на одну бестолковую голову — это уже слишком. И вообще, волосы надо убрать, потому что волосатых пилотов не бывает.

— Почему бы не предусмотреть в этой посудине центровочный поплавок?

— Чего?

— Чтоб она соблюдала направление общей гравитации… там, где она есть.

— Зачем?

— Для удобства.

— На самом деле это очень неудобно. Любая привязка к гравитации неудобна. Ты это поймешь только с опытом. Но мне нравится твое отношение к неудобствам. А теперь пошел-ка в лабиринт.

Матлин вцепился в подлокотники, и корабль мягко тронулся вниз, в оранжевую кишку извилистого лабиринта, стены которого были очень похожи на заросли сухих губчатых кораллов.

— Разгоняй, разгоняй — так он легче пойдет на маневр. Корпус держи… пять градусов… поверни вверх… три — вправо, да не мотай его в ручную, задай параметры — он сам выровняется…еще два градуса… много даешь, вернись в таблицу, на глаз у тебя еще рука не набита… криво пошел… сейчас сорвется. Где у тебя центровка? Выравнивай, выравнивай!

Но выровнять Матлин уже не успел, потому что очнулся на полу перед пилотским креслом с шишкой на лбу вместо шлема.

— Так летали древние астронавты, — мечтательно произнес Суф, ощупывая его шишку и, смазывая ее быстроиспаряющейся жидкостью, — рискни ты сейчас на такой посудине сунуться в Ареал, упекут в «музей»… прямо в посудине. — И он погрузился в воспоминания, видимо, не самые приятные воспоминания своего прошлого.

— Я так надеялся, что это тренажер, — простонал Матлин.

— Обижаешь. Самый настоящий учебный лабиринт. И корабль настоящий. Ты помял ему «фасад», теперь жди, пока восстановится.

— Сам восстановится?

— А как же?

Матлин поднялся, потирая ушибленные места.

— Корабли Ареала восстанавливаются сами?

— Нет, зачем? Это антиквариат сам восстанавливается, и то не всегда. А корабль Ареала попробуй помять… Им планету с орбиты выбить можно, особенно «пломбы» астрофизиков — об нее саму можно помять что угодно.

— Что за «пломбы»? Пломбы тоже летают?

— Ты никогда не видел АФ-пломб? Еще как летают! Все, что угодно, летает. Это пилотируемые шары размером с планету. Их крепят в систему вместо естественных планет, если что-то случается, или для укрепления системы и наращивают на нее нужную массу нужной кондиции внутри и снаружи. Со временем оболочка шара растворяется, и ты не отличишь планету от натуральной.

— Ты летал на таких штуках?

Суф вышел из своей мечтательной прострации как-то слишком неожиданно и серьезно поглядел на Матлина.

— Еще бы! Я и не на таких летал. Но тебе об этом знать еще рано. Взгляни-ка лучше на свой пилотский тест: реакция никуда не годится, зрение… ты сам все понял, слух — аналогично. С таким слухом только по павильону Ксара бегать, да от шорохов шарахаться.

— А надо…

— Надо как минимум различать, что это за шорохи. Скорости восприятия тоже никакой. Как думаешь пилотировать дальше?

— Как очень древние, самые древние навигаторы.

— Это уже древнее, чем сама древность.

— А кто мне говорил, что фактуриалы не отстают по своим умственным способностям от…

— Чего стоят твои способности, если ты не можешь пользоваться ими? Хочешь чисто интеллектуальный тест?

— Ну…

— Только отвечай сразу первое, что пришло в голову, иначе не получится. Помнишь, ты говорил, что внешний «зал» корабля — идеальный полигон для испытания машины, только потому, что некуда врезаться? Придумай принцип скоростного полигона для летательного аппарата.

— Чтоб не врезаться?

— Скажем так, не сорваться с маршрута.

— Внутреннее пространство пустого шара… с отрицательной гравитацией.

— Это тренажер, а ты полигон придумай.

Матлин задумался.

— Нет, с «отрицательной гравитацией» — это ты хорошо сообразил, теперь придумай конструкцию, в которой можно испытывать корабль на скоростях.

— А это возможно?

— Возможно.

— Может, это принцип подвижного кольца? Внутри него возможна любая скорость, а если оно подвижно — то и любая траектория.