Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый
Шрифт:
И Борис Арнольдович понял, что Наташа, во-первых, вопреки всему продолжает надеяться на розыгрыш; во-вторых, нисколько не верит в реальность того, о чем толковал муж, и это естественно, поскольку он и сам полон сомнений; в-третьих, она разговаривает с ним, как и полагается разговаривать с психбольным, ни в коем случае не опровергая его бредни, а, напротив, поддакивая ему; в-четвертых, к психиатру рано или поздно придется обращаться.
— Наверное, ты права, но знаешь, во что у нас людям обходятся консультации у психиатра? Невинные консультации. Просто так ведь к этому специалисту не зайдешь. Все равно
— А что делать, Боря? Продолжать дальше так жить? Но это же не только твое личное дело! У тебя же семья… Кстати, а как ты там, среди четвероруких, освоился? Не скучаешь? Семью завел или вдовцом мыкаешься?
— Ничего смешного здесь нет, тем более если я — псих, — урезонил жену Борис Арнольдович, — то пожалуйста. Есть у меня там женщина. Вдова. У нее взрослые дочери. Примерно как наши. Чуть старше. А мужа тигр загрыз. Давно. Еще до меня. Совместных детей у нас с ней все эти годы не было. Но теперь скоро, кажется, кто-то будет…
Легко ли такое слышать от родного мужа?..
Неизвестно, чем бы разговор закончился, но тут, по счастью, пришла дочь Марина. И он волей-неволей прекратился.
В течение получаса дочь, по обыкновению, докладывала родителям новости относительно ее сердечных дел, что он сказал да что она сказала, потом отправилась спать. И в квартире погасла последняя лампочка. Трудный разговор более не возобновлялся.
Вскоре Наталья заснула, а к Борису Арнольдовичу сон не шел долго-долго. Но вот наконец задремал и он. Задремал, но сразу же и проснулся в поту. Спать было жарко и там, в джунглях, и здесь, в постели. Отопление в связи с началом нового сезона работало вовсю, хотя в этом пока еще не было необходимости.
Борис Арнольдович потихоньку встал, постелил на диване у окна, лег, стараясь не скрипеть пружинами. И прежде чем закрыть глаза, увидел, что созвездие, напоминающее своими очертаниями велосипед, находится в зените. Это была Большая Медведица, но фантазия старшего инженера-технолога не совпадала с фантазией прежнего наблюдателя.
Борис Арнольдович закрыл глаза и долго, пока окончательно и крепко не заснул, транслировал свои впечатления от прожитого дня туда, в неведомые пределы, откуда шла встречная передача. С некоторых пор он так пристрастился к этим трансляциям, что чувствовал себя без них каким-то неполным и ущербным…
А в то далекое лето произошло следующее. Тогда так совпало, что Борису Арнольдовичу и Наташе одновременно прибавили зарплату. Не сказать, чтобы здорово прибавили, однако именно тогда у них впервые стали оставаться кое-какие деньги. Раньше-то, как поженились и далее, едва тянули от получки до получки. Тратили все, что зарабатывали, а нередко и у стареньких родителей одалживались без отдачи.
Но видимо, не только прибавка жалованья роль сыграла. А еще и умение тратить наконец-то пришло. И к лету, таким образом, у них образовалась некоторая сумма, достаточная для скромного отдыха на юге. Всей семьей. Они об этом давно мечтали.
И вот в некий прекрасный день они, волнуясь от предстоящих приключений и удовольствий, погрузились в пассажирский поезд, направляющийся в теплые края. Заняли целое купе в новеньком вагоне. Лелика тогда еще не было в помине, Иринка по малости лет почти ничего не запомнила из той приятной поездки, а Маринка была больше и вполне осознанно просидела всю дорогу у окна, наблюдая природные зоны необъятной Родины.
Они доехали до Гудауты, а дальше проливными дождями и потоками с гор был размыт железнодорожный путь. Таким образом, сама судьба остановила их в этом городе.
За все дни погода не испортилась ни разу. Вот только на шестнадцатый день пребывания этот странный, по мнению местных жителей, шторм, который, ни с того ни с сего начавшись, так же и закончился, подняв над пляжем тучу песка, пыли, а еще газет и мелких разноцветных предметов дамского туалета.
В тот день Наташа и Марина упорно лежали на лежанках, нанося на себя последние, крайне необходимые штрихи загара, дремали, читали что-то, из чего ни строчки не оставалось в разогретых мозгах. Тогда еще слыхом никто не слыхивал об «озоновых дырах», и за несколько дней человек настолько привыкал к мощной солнечной радиации, что она уже не могла причинить ему какого бы то ни было вреда.
Маленькая Иринка играла в песке и поминутно просилась в воду, но ее не пускали, считая почему-то, что безвылазное сидение в воде менее полезно, чем лютая жара, характерная для чуждой географической широты.
А Бориса Арнольдовича семья видела мало. Он перед самой поездкой где-то достал ласты, да маску, да трубку, да еще какое-то подводное ружье, словом, все, что необходимо для водяного мужчины. Достал и в первые же дни пребывания в Гудаутах блестяще освоил. Научился нырять метров на десять вглубь и нырял целыми днями.
Добычей Бориса Арнольдовича становились рыбы, ракушки, но не так уж много оставалось в этом море рыб и ракушек, чтобы за ними стоило нырять без конца. Главным же образом Борис Арнольдович доставал из пучины морской разнообразные предметы, оброненные в воду людьми с лодок и прогулочных катеров. И эта охота была самой интересной, потому что всегда попадалось что-то стоящее, но никогда не удавалось предвидеть заранее, какой именно улов окажется в руках. То ли металлический рубль, то ли позолоченное колечко, то ли очки, то ли значок члена Верховного Совета.
Время от времени Борис Арнольдович приплывал на берег покушать да выгрузить из авоськи добычу. Его на пляже уже все знали и всякий раз приходили поглазеть на морские сувениры. Кстати, его и спасатели знали, не беспокоились, когда он заплывал за буйки и направлялся в открытое море.
И вот однажды, когда Борис Арнольдович находился далеко от берега в полном одиночестве, когда его голова, словно яичная скорлупка, то появлялась на поверхности, то исчезала, налетел шквал. Пловец в этот момент находился под водой, а когда вынырнул, то не узнал всегда такого ласкового и совершенно безопасного моря. Небо стало темным и зловеще низким, а по воде побежали шустрые белые кудрявчики, не предвещавшие ничего хорошего.