Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит
Шрифт:
Макса отвлек странный звук – будто кто-то царапал крышу такси. Выглянув в окно, Макс ничего не увидел и пожал плечами. Наверное, ветром прибило газету. Он снова обратился к письму.
…во избежание недоразумений. Некоторые плазмагномы враждебно относятся к людям. Тайная Раса соблюдает строжайшую иерархию. Всего насчитывается порядка десяти тысяч плазмагномов, обитающих в тех уголках земного шара, которые принято считать непригодными для жизни. Для плазмагномов эти места вполне подходят. Большинство из них – так называемые смерды; они создают плазменные поля, своего рода энергетические пласты, которые могут быть использованы либо для питания, либо для создания эфирных конструкций. Об этих смердах хорошо заботятся. Аристократия занимается управлением
Макс снова поднял голову.
Царапанье по крыше стало громче. Макс пытался не обращать внимания, но его сердце беспокойно заколотилось. Он покосился на письмо.
Эксплуататоры настаивают, что человечество обладает ограниченным мышлением, опасно для биосферы, слишком многочисленно и в целом годится лишь в рабы и для прокорма. Если им станет известно, что моя организация занимается изучением Тайной Расы, меня и моих сподвижников ждет неминуемая смерть. До недавнего времени Охранители не позволяли противоборствующей стороне принимать физическую форму. Вне физического тела им сложнее влиять на нас, потому что наше биологическое магнитное поле не дает им приблизиться… Много столетий назад они появлялись перед людьми в облике драконов, колдунов, фей, гарпий, крылатых коней, грифонов, ангелов и демонов…
Макс откинулся на спинку сиденья и недоуменно покачал головой. Грифоны… Он перевел дух. Это все равно мог быть розыгрыш. Грифон мог быть механическим.
Но он знал, что это не так. Знал еще с детства. Уже тогда он видел яркие, кинематографичные сны, которые…
Он насторожился. Над головой вновь раздалось тихое поскребывание. Боковым зрением он заметил темную фигуру и, обернувшись, увидел, как за окном скрылся из виду край кожистого крыла.
– Боже!
Макс решил, что ему следует дочитать письмо, и как можно скорее. Чем больше он знает, тем лучше. Царапанье превратилось в скрежет, становилось все более громким и угрожающим.
Он заставил себя прочитать последний параграф.
…они принимали облик этих существ потому, что он соответствовал нашим ожиданиям. Они входят на видимый нам план бытия лишь изучив предварительно наш менталитет и наши культурные особенности, пройдя сквозь электромагнитное поле коллективного разума. Принимаемые ими формы, по всей видимости, отражают их собственный психологический портрет – у каждого он свой. Приобретая физическое тело, они манипулируют атомами материального мира при помощи телекинеза, и формируют образ, хотя бы отдаленно схожий с существующими в нашем мире организмами или машинами. Наше нынешнее общество зависимо от механизмов, и потому в последнее время они все чаще приобретают форму машин, скрещенных с более древними образами. Можно сказать, что они становятся роботами с внешностью мифических существ. Никакая магия в этом не замешана. Они реальны; в их телах происходит обмен веществ, они испытывают физиологические потребности и занимают свои экологические ниши. Они способны запоминать и хранить информацию в «закрытых плазменных полях», и даже строить себе жилье. Их замки, как правило, достигают огромных размеров; сложная структура этих сооружений невидима и неосязаема для нас. Мы легко можем пройти сквозь них, не потревожив хозяев. Отношение Тайной Расы к материи, энергии и смерти радикально отличается от нашего. Именно из-за этого мы считаем их волшебными созданиями. А теперь к делу. Мистер Уитмен, я пишу вам, чтобы пригласить на собрание сил противодействия планам Эксплуататоров…
Макс не дочитал. Отвлекся. Неприкрытый ужас способен отвлечь от чего угодно.
Скрежет металла над головой заставил его вскрикнуть. Тонкую крышу такси прорезали острые титановые когти, длинные, как пальцы человека,
Макс лихорадочно отправил сообщение на терминал: «Чрезвычайная ситуация, смена курса на ближайший полицейский участок. Беру на себя ответственность за любые нарушения правил дорожного движения».
Транспортный поток расступился перед такси, машина свернула с сети и спикировала с рампы вниз, остановившись на бетонной остановке на уличном уровне, прямо напротив участка и стоявшей рядом с входом полицейской машины, из которой еще не успел вылезти коп. Вытаращив глаза, он выхватил пистолет и бросился к такси.
Когти клацали, пытаясь схватить Макса. Он открыл дверь и выскочил из машины в поисках более надежного укрытия.
Что-то ударило его между лопаток, и он пошатнулся. Плечи будто пронзила ледяная сосулька, и он взвыл от боли. Металлические когти впились в плоть и подняли Макса в воздух. Он чувствовал, как напряглись его мышцы, вот-вот готовые порваться. Но тут когти отпустили его, и он упал навзничь. Дыхание перехватило, и он остался лежать, схватившись за живот. Что-то черно-синее, смутное, спикировало к нему сзади. Макс почувствовал, что его потянули за ремень, и через мгновение вновь оторвался от земли. Когтистые твари несли его за ремень, словно чемодан за ручку.
Он поднялся на два, три, пять метров над бетонкой, затем еще выше. Раздался выстрел, и Максу показалось, что полицейский упал под натиском крылатой тьмы.
Очертания города слились в серое пятно. Макс слышал хлопки могучих крыльев над головой. Он думал: «Я слишком тяжелый. Я не создан для полета».
Но его несли все выше. Крылья летучих тварей хлопали и поскрипывали, но в остальном Макс летел в тишине. Он перестал вырываться. Освободись он сейчас, и его ждет падение с высоты не меньше десяти этажей. Он обмяк и обреченно повис, будто заяц в когтях ястреба.
Внизу в поле его зрения появились еще две твари. Они несли несчастного полицейского – крупного лысого мужчину с пивным брюшком. Одна тварь держала его за лодыжки, другая – за шею. Коп не подавал признаков жизни, и судя по положению головы, его шея была сломана.
Если не считать свиста бьющего в лицо ветра и боли от врезавшегося в кожу ремня, Макс не чувствовал ничего, как во сне. Ему было страшно, безумно страшно, но страх каким-то образом слился с окружающим миром, превратившись в привычный, незаметный раздражитель вроде шума с соседней стройки. Но стоило Максу присмотреться к несущим его созданиям, как его охватило пугающее ощущение дежавю. Он помнил их из снов. Два дня назад он проснулся, бормоча «летучие твари, твари с когтями». Они были из винила. Сине-черного винила, натянутого на, как ему показалось, алюминиевый каркас. Они напоминали костистых, почти скелетоподобных женщин, с едва заметными твердыми бугорками на месте грудей и руками, переходящими в широкие, зубчатые, кожистые крылья. У них были женские головы с яркими, похожими на мочалки зелеными париками, но вместо глаз были линзы фотокамер, по одной на глазницу. Когда они открывали рот, Макс видел вместо зубов иссиня-серые лезвия, идущие по всей длине узких челюстей. «Это гарпии, – решил он. – Виниловые гарпии».
Одна гарпия, что летела в трех метрах внизу, повернула виниловую голову и уставилась глазами-фотообъективами на Макса. Открыв рот, она вздернула подбородок, будто собравшаяся завыть собака. Но вместо воя раздалось предупреждение о воздушной тревоге: «ВСЕМ УКРЫТЬСЯ В УБЕЖИЩАХ! ВСЕМ НЕМЕДЛЕННО УКРЫТЬСЯ В УБЕЖИЩАХ! НЕ СОБИРАЙТЕ ВЕЩИ. ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ ВСЕЙ СЕМЬЕЙ В УБЕЖИЩЕ. НИЧЕГО С СОБОЙ НЕ БЕРИТЕ. ВОДА И ПИЩА БУДУТ ПРЕДОСТАВЛЕНЫ НА МЕСТЕ. НЕМЕДЛЕННО УКРОЙТЕСЬ…»
Две другие гарпии подхватили сообщение. «НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ В УКРЫТИЕ!» – раздавался бесполый, бесстрастный голос. «ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ ВСЕЙ СЕМЬЕЙ В УБЕЖИЩЕ».
Макс догадался, что для гарпий эти слова не несут никакого смысла. Для них эти звуки значили то же, что и карканье для ворон – объявление окружающей территории своей.
Они пробыли в воздухе не более десяти минут, рывками перемахивая через крыши и прочие городские постройки. Наконец началось снижение. Они были над Окраинным городом, прежде носившим имя Южный Бронкс. Здесь люди еще пользовались автомобилями, оснащенными двигателями внутреннего сгорания – если могли достать контрабандный бензин. Улицы были покрыты потрескавшимся, в выбоинах, асфальтом. Полиция почти не заглядывала в эти края; камеры наружного наблюдения были сломаны, тротуары завалены мусором, а две трети зданий давно не видели жильцов.