Фантастика 1968
Шрифт:
А Алеша повел себя так: внимательно осмотрел схему, что-то про себя непонятное пробормотал, потом сказал:
— Надо доделать! Устранить неполадки, чтобы не было перебоев, чтобы установка работала надежно. Предлагаю работать над этим всем вместе. Наверное, это самая грандиозная вещь, какая только могла быть сделана в нашей Академии.
Я посмотрел на него внимательно. Не такой был человек Алеша Кувшинников, чтобы ограничиться только этими словами. Обычно в его голове возникали по всякому поводу столь ослепительные идеи, что иногда мне оставалось лишь завидовать — как это я не смог додуматься сам?!
Алеша заново пробегал схему глазами. На одном из узлов Установки Радости взгляд
— Ребята, — сказал он, — надо увеличить мощность Установки настолько, чтобы можно было управлять настроением сразу всей Земли…
На секунду он запнулся, сам, видимо, обдумывая то, что сейчас нам сказал. А потом обратился к шестому «А» с взволнованной речью, которая и сейчас вспоминается мне как один из самых блестящих образцов ораторского мастерства:
— Конечно! Без всяких индивидуальных приборов. Тогда людям, у которых случилось что-то неприятное, будет еще проще: им не надо будет каждый раз включать индивидуальную Установку. Они. — Леша увлекся, — они вообще не будут замечать неприятностей, если их постоянно окружает Поле Радости. Радость на всей Земле! Мы сами будем управлять настроением сразу всей Земли! Вот отсюда! — Леша топнул ногой. — Из нашего города! Прямо из нашей школы! Представляете, как это будет здорово!..
Шестой «А» зашумел. Алеша уже стоял прямо на столе, глядя на головы академиков сверху вниз.
— И всем тогда на Земле будет хорошо? — спросила Леночка Голубкова.
— У всех всегда будет хорошее настроение, — отрезал Алеха. — В пределах разумного, чтобы не слишком… Просто хорошее настроение. Когда оно приходит к человеку, он становится лучше, добрее, честнее.
— Какова же должна быть мощность Установки? — серьезно спросил Президент.
— Рассчитаем, — ответил Леха. — Достаточной для того, чтобы охватить даже самые отдаленные уголки Земли.
— Большая работа! — рассудительно произнес Андрюша.
— Конечно! — Леха обернулся к нему. — Ну и что же! Но если работать всем вместе… Ведь принцип действия уже разработан, осталось только найти способ увеличить напряженность Поля Радости, вырабатываемого Установкой, всего… всего в несколько миллионов раз.
— И когда мы построим такую сверхмощную Установку, никто о ней не будет знать? — спросила Катя Кадышева.
Сразу наступила тишина. Академики, уже вовсю увлеченные идеей, переглянулись.
— Никто, кроме нас, не будет знать, что его хорошее настроение от чего-то зависит?
Алеша думал долго, даже слишком долго. Он сосредоточенно смотрел в пол и теребил на своей курточке пуговицы.
— Да, ребята, — сказал он и, по-моему, сам удивился новой, только что пришедшей к нему мыс ли. — Работать будем втайне. Об Установке будет известно только нам. Может, если люди будут знать, что их хорошее настроение зависит не от того, что они делают, а от напряженности Поля Радости, может, им уже не захочется такой радости, а?… А мы ее просто им подарим…
И тут же я подумал о Галактионыче.
…Галактионычу скоро должно было исполниться сто сорок. Выглядел он, впрочем, лет на шестьдесят, никак не больше. Держался прямо, ходил всегда быстро, голос у него был звучный и совсем не старческий. Даже волосы его были не седыми, а так — только слегка седоватыми. Удлинять человеческую жизнь научились в конце прошлого века, как раз когда Галактионычу исполнилось семьдесят.
И
В нашем городе Галактионыч работая с первого года его существования- уже пятьдесят лет. И чуть ли не половина города называла себя его учениками. Он научил нас читать и писать, дифференцировать и интегрировать, всего не перечислишь. Мы знали его шестой год, а казалось — знали всегда, просто не могли представить, что было время, со когда мы еще не были с ним знакомы.
По его жизни мы могли учить историю двадцатого века. Галактионыч не очень-то любил рассказывать о себе, но зато, если нам уж удавалось каким-нибудь способом его разговорить, каждый рассказ стоил сотни страниц учебника. Галактионыч и наша страна были почти ровесниками. И глазами Галактионыча-мальчишки мы отмечали на карте первые новостройки, чертили маршруты полетов Чкалова и дрейфа «Челюскина», а чуть позже вместе с ним строили по комсомольской путевке первые линии Московского метро. На одной из московских площадей вместе с нами стоял летним воскресным утром повзрослевший Галактионыч, молчаливая серьезная толпа затаила дыхание, слушая голос из громкоговорителя: война! А потом вместе с учителем мы поднимались по сигналу ракеты в атаку — двадцать третий километр Ленинградского шоссе, позади Москва. Жизнь Галактионыча была связана с такими вехами истории, которые и сейчас, в двадцать первом, даже нас, мало еще чего в общем-то знающих, заставляют оглядываться на то время с гордостью и восхищением. Сталинград и Берлин, Братск, «Восток», первая высадка человека на Луне — все это было для нас Галактионычем.
Ему можно было рассказать о чем угодно. Время у него находилось для каждого из нас, как бы он ни был занят. Часто мы приходили в его маленький домик на городской окраине, где в трех комнатах были собраны вещи, при виде которых замирали наши сердца. Несколько осколков от авиабомб, разорвавшихся на улицах Москвы в последнюю большую войну. Первый камень с Луны, привезенный Галактионычу в подарок одним из членов экспедиции, бывшим его учеником. Тридцать томов сочинений другого его ученика, ставшего знаменитым писателем. До того, как мы это узнали и стали брать его книги у Галактионыча, нам случалось искать их по всему городу и радоваться, если кто-нибудь давал их хотя бы на одну ночь. Хороший это был писатель!
И вот теперь у нас впервые заводился от Галактионыча секрет…
7
Экстренное заседание Академии получилось коротким. Перемена кончилась, в класс каждый момент мог войти Галактионыч. И «Биссектриса» постановила нижеследующее:
1. Немедленно начать работы по созданию Установки Всемирной Радости путем увеличения мощности уже существующей индивидуальной Установки Радости.
2. Назначить для этого внеочередное, третье, заседание Академии по субботам, не пуская на него никого из посторонних. По понедельникам и средам вместе с Галактионычем заниматься на заседаниях своими обычными делами.
3. Как только Всемирная Установка Радости начнет действовать и если опыты окажутся положительными, посвятить во все наши дела Галактионыча…