Фантастика 1982
Шрифт:
Наумов вырастил из стены пару кресел и сел, продолжая наблюдать, как сменяются аппараты над телами людей.
Отчего же пришло острое чувство сострадания? Разве мало прошло перед ним пациентов? Разве мало он видел смертей? В тех случаях его не однажды охватывало отчаяние и гнев - медицина слишком часто оказывалась бессильной, и люди умирали, несмотря на все ухищрения ее многосотлетнего опыта. Люди научились побеждать болезни, прежде считавшиеся неизлечимыми, выращивать новые органы тела взамен утративших жизнеспособность, но мозг - мозг оказался слишком хрупким и сложным, и даже самые тонкие и
Из-за перегородки в зал шагнула молодая женщина, высокая, гибкая, с лицом строгим, настороженным, на котором выделялись твердые, властные губы. Взгляд ее синих глаз сказал Наумову, что он имеет дело с натурой сильной и целеустремленной.
“Такая не станет ни плакать, ни жаловаться…” - подумал он с мрачным удовлетворением.
– Здравствуйте, Валентин.
Голос у вошедшей был глубокого баритонального оттенка, который называют грудным, такой же красивый и уверенный, как и весь ее облик.
– Здравствуйте, Лидия, - ответил он, вставая навстречу.
– Я не ошибся? Садитесь, прошу вас.
Изотова посмотрела на видеом, губы ее дрогнули.
– Он?
– Да, - кивнул Наумов, - слева.
Лидия едва заметно усмехнулась, Наумов понял: кому, как не ей. знать, с какой стороны лежит ее муж.
Они сели. Лидия еще с минуту смотрела на видеом, потом повернулась к главному врачу медцентра.
–Я знаю - вы один из лучших нейрохирургов Земли…
Наумов сделал протестующий жест, но Лидия этого не заметила.
– Не надо меня успокаивать, прошу ответить прямо: есть надежда? Есть ли надежда, что Сережа будет жить?
Наумов с трудом выдержал прямой синий взгляд, сделал паузу.
– Разрешите, прежде чем ответить, задать, в свою очередь, несколько вопросов? Первый: как давно вы не… живете с Сергеем?
Она нахмурилась, прикусила губу.
– Это необходимо для лечения?
– Ирония еле заметна, но она есть.
– Да, - как можно тверже ответил он.
– Я не живу с Сергеем почти три года.
– И…
– Я люблю его.
Она произнесла последние слова так просто и естественно, что Наумов не мог не поверить ей. Но… любовь - и три года вдали друг от друга?
– В чем же причина вашей ссоры?
– Он спортсмен… - Заметив удивление в глазах Наумова, она заторопилась.
– Он спортсмен во всем: в работе, в увлечении… в жизни. Он ни в чем не хотел быть вторым, и в семье тоже.
– Понятно. И вы не встречались с ним… потом?
– Встречались. Потом он ушел к Юпитеру… Послушайте, ну это же неважно, понимаете?!
– В глазах ее плеснулись боль и гнев.
– Мы были нужны друг другу, независимо от… Я люблю его, разве этого мало? И хочу знать, он будет жить?! Именно таким, каким я его знала?
Наумов невольно посмотрел на видеом, но тот уже погас: программа процедур закончилась.
– Знаете, Лидия, положение осложнилось. Изотов и Пановский попали не под простой лучевой удар, а под
– Но ведь вылечивается же синдром Пальтса - болезнь мозга от переизбытка знаний?
– Это абсолютно другой случай, так сказать, “космический” синдром, шок от переизбытка сверхинформации, причем закодированной. неизвестным образом. И тут есть одна сложность… - Наумов помолчал, обдумывая, как бы смягчить объяснение, но так и не придумал.
– Сложность в том, что мы еще сами не разобрались, какие центры и уровни памяти “забиты” ненужным знанием. Может случиться, что в результате операции сотрутся те виды памяти, которые заведуют механизмами памяти наследственной, то есть сотрется “я” Сергея Изотова. Это страшнее смерти.
– Не знаю, - покачала головой Лидия.
– Что может быть страшней его смерти?
“Ты права, - подумал Наумов, - но что я могу сказать тебе в ответ? Кто-то заметил: “Если не знаешь, что сказать, говори правду”. Иногда жестокость - единственное выражение доброты”.
– Извините, что я так… сразу. Ведь все может закончиться хорошо.
– Спасибо.
– Лидия встала, не поднимая глаз.
– Я верю вам, верю, что вы сделаете все, чтобы спасти его…
Она попрощалась и вышла.
“Его!… Эгоизм в самом чистом виде! О том, другом, товарище ее мужа, она даже и не вспомнила, все заслонил любимый… Самый слепой из эгоизмов - эгоизм любви! Черт возьми, мне-то от этого не легче! Лгать другим мы разучились, и продолжаем лгать себе, испытывая при этом величайшее наслаждение! Как врач, специалист, я не верю в их излечение, но как человек, я надеюсь. А многое ли сделаешь, имея надежду и не имея уверенности?”
– Нас вызывает Ленинград, - сказал Старченко.
– Экспертный отдел Академии медицины.
Наумов кивнул задумавшись. Красные огни индикаторов на пульте казались шипами, царапающими незащищенное тело.
В четырнадцать часов дня кабинет быстро заполнился светилами медицины Земли и представителями Академии наук, причем “живых” людей было от силы пять-шесть человек, большинство присутствовало через видеомы, хотя по внешнему виду невозможно было отличить видеопризрак от реального человека.
– Мозг человека способен вместить все знания, накопленные опытом нашей цивилизации, - продолжал молодой врач.
– А у Пановского и Изотова заблокированы чуть ли не все уровни памяти, сознание и подсознание. Так что запас чужой информации, “забившей” даже инстинкты, огромен.
Среди общего оживления Зимин остался бесстрастен и холоден, он изучал Старченко.
– Существует ли возможность “считывания” этой информации?
Старченко замялся и оглянулся на главного.
“Этого следовало ожидать, - подумал Наумов.
– Было бы странно, если бы кто-нибудь не задал этого вопроса. Что ему ответить? Что я уже думал над этим? И не пришел ни к какому выводу?…”