Фантастика 1985
Шрифт:
Я лежал в гамаке, набитом какой-то душной травой и застеленном плохо выделанными шкурами. Ребрами я чувствовал крупные ячеи гамака. Надо мной была лиственная кровля, по которой стучал редкий, но полновесный дождь. В полумраке хижины различил груду корзин, какие-то горшки, ручную каменную мельницу и подумал облегченно: “Индейцы подобрали…” А потом на меня снова хлынул бред, горячий и красный.
Открыв в бреду глаза, цепляясь за свет последними остатками сознания, я увидел, как склонилась надо мною женщина, как пролились с ее плеч волосы цвета корицы и прохладой своей удержали меня на краю забытья.
Она повторила эту же, судя по интонации, фразу на другом языке. Не понимаю! Наконец я узнал одно местное наречие.
Она говорила на нем плохо, я - еще хуже. Отчаявшись, она сказала: “Я позову Отца”.
И я провалился в небытие, успев удивиться, почему блестит на ее руке ракушечный браслет. Ракушечный - так далеко от океана…
Я бредил. Спал. Бредил… Лихорадка истрепала меня вконец. Часто прохладная рука женщины осторожно поднимала мою голову, у рта появлялась чаша с коричневым тяжелым напитком. Я покорно глотал отвар, угадывая в нем горький вкус.
И пришел день, когда я понял, что лихорадка отпустила меня.
Кажется, поживем еще, Тихоня Тим? Выполз я на солнышко, постоял, унимая дрожь в коленях… А потом сел и блаженно закрыл глаза. А ведь и вправду выкарабкался. Судя по тому, как зверски хочется курить… И еще бы рюмку виски… Нет, лучше джину.:. Рот наполнился слюной, когда я представил себе смолистый можжевеловый вкус и острую прохладу лимона… немножко сахару и лед… Дьявол!
Я открыл глаза. Напротив меня сидели мои спасители - индейцы, человек пять. Я обежал взглядом темные улыбчивые лица. И споткнулся, увидев в центре поразительное лицо, на котором мерцали теплой тьмой большие добрые глаза… Они смотрели прямо в душу, взвешивая и оценивая. Мне стало жутко; захотелось взъерошиться. Я вдруг ощутил себя собакой, которая вынуждена отступить перед твердым взглядом, поджав хвост и припадая к земле, но все же ворча и огрызаясь.
Человек этот был стар и блистательно сед. И нечеловечески бесстрастным было его удлиненное, изрезанное обильными морщинами лицо. И уловил я некое облако глубокой почтительности, окружавшее этого человека… Кто-то из индейцев обратился к нему: “Отец…” Он оборвал фразу движением руки и продолжал рассматривать меня. Затем обратился ко мне на плохом английском: - Что нужно белому человеку?
Я растерялся.
– Мне… ничего не нужно. Я не к вам шел, как попал сюда - не знаю.Тде я?
– Тебя нашли мои люди. Ты болел. Совсем плохр.
– Мне и сейчас не лучше. Доктор тут есть где-нибудь?
– Доктор нет. Доктор не нужно. Говори, что нужно?
Я засмеялся. Вопросик! Что нужно! Так спрашивает, будто предложит сейчас на ладони все, что мне пожелается.
– Эх, отец, мне б сейчас рюмку джина и “Данхилл”…
– Что есть рюмку джина и “Данхилл”?
А серьезен-то как! Что ж мне, рассказывать ему, как выглядит джин и сигарета?
Старик укоризненно покачал головой и вразумительно, будто уговаривая ребенка, сказал:
– Какой? Не говори - думай, думай… Какой - горький, сладкий, мягкий, острый, большой… Какой… Думай…
Я утомительно закрыл глаза. Из пепельной тьмы вдруг выплыла плоская, красная с золотом, коробка “Данхилла” и четырехгранная бутылка, на этикетке которой красовался важный бифитер…
Потом я уловил какое-то новое ощущение: что-то изменилось, я будто почувствовал тяжесть в руках… Открыл глаза.
Я держал в руках привидевшуюся мне бутылку и пачку сигарет…
Я свинтил пробку, не успев даже осмыслить всю невозможность появления желанных предметов здесь, в сердце дикого леса… Когда я хватил добрый глоток джина и на мгновение задохнулся, индейцы сдержанно заулыбались, поглядывая на невозмутимого Отца с любовной гордостью.
А старик смотрел на меня спокойно, и в этом спокойствии мне почудилось неземное величие. Я ничего не спросил, не знал, как спросить.
Они ушли. А я долго сидел, прихлебывая джин, затягиваясь сигаретой, бездумно глядя на небо, в ненавистную сельву…
Я не запаниковал. Я просто не поверил. Сработало жесткое правило: не торопиться. Не торопись, Тихоня Тим. Выздоравливай. А там разберемся.
Индейцы обходились со мной милостиво. Разговаривать мы не могли, но часто кто-нибудь приходил ко мне, садился рядом, улыбался и кивал головой, угощая фруктами и орехами. Лучшую рыбу тащили они моей хозяйке, лучшие куски добычи.
Мне все они казались на одно лицо, их варварские имена я вообще не пытался запомнить. Откровенно говоря, я мог бы уже и уйти -по моим расчетам, до большой реки около сотни миль, а на реке всегда есть люди… Но меня удержала невыясненность истории с джином и сигаретами. Старика я больше не видел.
Помог случай. У моей хозяйки кончилась соль. Она грустно повертела в руках красный горшок, в котором обычно хранилась соль, и побежала к соседке. Как я понял, соседка ей ничем помочь не смогла. После долгих и шумных совещаний пять-шесть женщин, прихватив посудины, потопали гуськом туда, где высился странно безлесный для этих мест холм. Почему-то обмирая, я пополз за ними. Женщины шли весело, болтая и смеясь.
Они остановились у подошвы холма, трижды поклонились черному отверстию пещеры и запели какую-то забавную песенку.
Из пещеры вышел Отец. После небольшой суматохи и радостных приветствий старик уселся на землю. Перед ним полукругом расположились женщины. Вся группа замерла минут на пять. Потом женщины подхватили заметно потяжелевшие горшки, поклонились старику и двинулись в обратный путь.
Я заполз поглубже в кусты. Женщины прошли мимо, и я разглядел в горшках насыпанную горкой крупную чистую розоватую соль… А если я захочу луну с неба?
Неделю я ломился сквозь языковой барьер. Но, и проломившись, выяснил немного. Кто этот старик? Отец. Чей? Всех. Как он делает свои чудеса? Не знаем. Он может сделать все? Нет.
Только вещь. Какую? Любую. А если он не видел ее никогда?
Надо, чтобы видел тот, кто хочет вещь. Старик всем делает нужные вещи. Да. Почему он не сделал вам много денег, золота, ружья, виски? Нам это не надо (между прочим, это было произнесено с презрением). Откуда он взялся, Отец? Раньше был другой Отец. Потом умер. Стал этот. Как стал? Старый Отец научил нового. Научил?! Да. Он и меня может научить?