Фантастика 1985
Шрифт:
Мир как-то незаметно превращался в грандиозную объедаловку, где каждый мог нырнуть в изобилие, не сходя с места. Конечно, размышлял я, если нам по силам искусственно создавать белок и все остальное, то зачем мучиться, зачем налаживать этот неимоверно сложный и капризный механизм живой природы? Зачем пахать землю, зачем строить в космосе эти громадные польдеры, сеять в них зерно, растить пшеницу и печь хлеб, если можно будет легко получить тот же продукт, работая на молекулярном уровне? Знание о том, как из всего сделать хлеб, есть уже сам хлеб; остальное несущественно.
Разумеется, это были размышления и представления профана, и я неоднократно себе об этом напоминал. Но в тот вечер я был захвачен идеями Мана, безгранично верил в них и в конце концов решил, что письмо, из-за которого я прилетел на Амброзию, просто глупая шутка.
Я
Раньше Регина была известна как самая красивая девушка - “мисс Амброзия”; теперь же все говорили об ее отношениях с Маном. Регина давно добивалась его внимания, но Ман ее не замечал; девушка предпринимала героические усилия, чтобы пробудить к себе интерес, и наконец добилась своего - Ман в нее влюбился. Так что чувство Регины к Ману вовсе не было безответным. Драма состояла не в отсутствии любви, а, так сказать, в ее качестве. Будучи на десять лет старше Регины, Ман полюбил ее как-то уж очень красиво, по-книжному - мило, изящно, легко, отчасти трогательно и не теряя достоинства. Думаю, за одно это Регине много раз хотелось надавать ему пощечин. Не знаю, в чем тут дело, но я убежден, что довольно многие женщины не могут быть счастливы в любви, если не дать им хорошенько помучиться. Такие особы всегда хотят того, чего нет; но, если это наконец появляется, им сразу становится скучно. Пожалуй, данный факт лишний раз доказывает, что человек сложнее, глубже, запутаннее любой своей самой заветной фантазии, самой выношенной мечты. Ибо заветные фантазии и мечты рождаются из неутоленных желаний и дум о них то есть так или иначе выдумываются; но ведь всей жизни обдумать нельзя, всего мира в мысль не втиснуть. Поэтому чем яснее, понятнее нам то, чего мы хотим, чем явственнее и определеннее образ того, что мы ищем, тем, как правило, дальше отстоит это от наших подлинных, глубинных интересов. Может быть, ирония человеческого существования заключается как раз в том, что по-настоящему мы всегда хотим лишь того, чего совсем не хотим или о чем не имеем никакого понятия..
Регина получила именно то, что желала, и потому была несчастна. Она, несомненно, очень боялась теперь разлюбить Мана и потому бессознательно искала в нем что-нибудь неожиданное, хотела увидеть его каким-то иным, пусть даже пугающим, но ей неизвестным. Именно так я истолковал подспудную психологию нашего ночного разговора, во время которого Регина пыталась доказать, что Ман и есть погубитель цивилизации, что он и является тем добрым каменщиком, который благими намерениями мостит дорогу в ад.
“Поймите же наконец, - говорила она, - настоящий, живой хлеб, выращенный здесь, на Амброзии, - это наша победа над космосом, причем победа не столько технологическая, сколько нравственная. Конечно, мы затрачиваем при этом массу труда, но ведь и в награду получаем не просто пищу. Наш труд создает здесь вопреки всему ценности, за существование которых мы можем себя уважать. Хлеб, выращенный в пустоте, дает нам почувствовать, что мы вопреки этой пустоте все еще люди!… А Стеф хочет избавить людей от труда, он ищет формулу, по которой синтезаторы будут автоматически и в любых количествах гнать нам хлеб из чего угодно. И кое-что ему уже удается!… Что ж, хорошо, пусть даже искусственный хлеб по составу будет питательнее земного. Но подумайте: сможет ли он стать для нас духовной ценностью? Многие ли из нас смогут уважать эту мерзкую клейкую жижу, океаны которой можно будет запросто получать нажатием кнопки? Запомните, комиссар: искусственная пища, которую пытается делать Стеф, - это, в сущности, та же чечевичная похлебка, за которую нам придется заплатить очень дорого - правом первородства! Космос перекроит нас, превратит в нравственных мутантов, в скопище сытых идиотов, счастливых своей сытостью!” Мне было не совсем понятно, чего, собственно, требует Регина. Запрещения опытов Мана? Но власть зонального комис-сэра, увы, не простирается так далеко, чтобы отменить или хотя бы приостановить научную программу. Да и надо ли вообще поднимать шум? Теоретически “опасность дарового изобилия” еще можно представить, но увязать ее практически с нашими сегодняшними
Она посмотрела на меня с мрачным сожалением - так, будто я легкомысленно положил за пазуху ядовитую змею.
– Вы не понимаете, - вздохнула она и в волнении прошлась по комнате. Затем повела разговор издалека. Для начала она сообщила мне классический, по ее словам, пример из прикладной психологии. В середине прошлого века одна крупная пищевая компания с гордостью выпустила в свет порошок кексовой смеси, экономящий труд хозяйки и требующий только добавления воды. Компания была удивлена, когда женщины отдали предпочтение не этому продукту, а менее совершенным смесям, которые требовали дополнительных затрат труда-добавления яйца, кроме воды. Психологи, приглашенные для консультации, пояснили: включая в состав смеси яйцо в виде порошка, компания слишком облегчила задачу домохозяйкам, лишив их ощущения творческого участия в процессе выпечки кекса. Порошкообразное яйцо было срочно извлечено из смеси, и женщины с радостью вернулись к процедуре добавления яйца собственными руками.
Радость труда, чувство творческого участия - вот что необходимо человеку, говорила Регина. Когда же этого нет, конечный результат не приносит удовлетворения. Так, автоматизация существенно упрощает управление техникой. Но психологи всегда советовали даже при полной автоматизации сохранять на контрольной панели все эти ручки, кнопки, клавиши, рычаги, дабы человек, сидящий перед пультом, не лишался чувства власти над сложным техническим устройством и верил в необходимость управлять им. Пожалуй, говорила Регина, я не раскрою для вас большого секрета, если скажу, что на многих ракетах, совершающих заурядные рейсы между Землей и Марсом и внутри Пояса, роскошные, полные шкал, циферблатов и разноцветных лампочек пульты управления - всего лишь бутафория, поскольку полет почти полностью идет в автоматическом режиме. При этом правильные команды, подаваемые с пульта, лишь сопутствуют решениям компьютера, а неправильные просто не выполняются. Человек на таких кораблях нужен лишь как юридическое лицо, отвечающее за груз. Но мы не можем допустить, чтобы он превращался в куклу, в часть груза. И мы даём ему иллюзию управления, своего рода игру, в которой он участвует на полном серъезе.
Я хочу, чтобы вы осознали, говорила Регина: подобная игра замещает пустоту, которая образовалась в результате упрощения задачи. Если же такого замещения не происходит, если задача решается без труда, человек начинает скучать, чувствует себя ненужным - словом, испытывает дискомфорт. Поэтому в идеале технология упрощения задач всегда должна быть сопряжена с такой же мощной технологией замещения. К сожалению, упрощать задачи мы научились гораздо лучше, чем создавать имитационные модели, годные для замещения. Подумайте, что произойдет, если завтра Стеф создаст технологию превращения камней в хлебы. Это, конечно, прекрасно, мы уничтожим голод.
Но вместе с тем уничтожим и весь тот комплекс духовных ценностей, который исторически сложился вокруг понятия “хлеб”, ибо сам хлеб будет даваться без труда. Смешно надеяться, что кто-то еще станет возиться с плугом, пашней и колосом. Труд в данном случае потеряет смысл, сделается ненужным. Так вот, сможем ли мы для замещения этого труда создать какую-либо достаточно эффективную имитационную модель, как бы “тренирующую” человека, чтобы он не сделался праздным потребителем, остался тружеником и реально переживал бы все те усилия и чувства, которые испытывал когда-то при Добывании “хлеба насущного”? Боюсь, что этого сразу мы не сумеем. Но тогда нарушится гармония и начнется то, что социологи называют “дрейфом ценностей”.
“Вот чем грозит нам работа Стефа. Но это, - говорила Регина, - только один пример. Давайте смотреть шире. Ныне мы с технологией упрощения все чаще вторгаемся в такие тонкие материи, которые издавна считались священными. Мы разрушаем то, что еще не в силах смоделировать. В наших ли силах, например, создать имитационную модель материнства, дающую женщине весь комплекс необходимых психофизиологических переживаний? Нет. Но великую тайну материнства мы разрушаем. В космосе, как вы знаете, по ряду причин зачатие и вынашивание ребенка невозможно. Но вряд ли вы знаете, что сейчас во многих медико-биологических центрах интенсивно ведутся эксперименты по разработке новой “методики рождения”.