Фантастика 1985
Шрифт:
– Зачем он мне?
– удивился Сеня.
– Сейчас все объясню. Тебе тишина нужна? И покой? Вот здесь, в этом чемодане, и то и другое. Мой прибор откроет тебе вход в подпространство. А там - тишина! В ушах звенит. Ни людей, ни машин. Бери, не пожалеешь. Пока открытие зарегистрируют, утвердят план исследований, знаешь сколько времени пройдет? Успеешь написать побольше Дюма-отца. А пользоваться им я тебя быстро научу.
Сеня осторожно потрогал чемодан пальцем и хмыкнул, вложив в этот звук сильное сомнение.
– Эт ты здорово придумал, спасибо. Только… Я ведь живой человек, мне пить-есть надо. В подпространство, говоришь? Там, наверное, зарплату не платят, а?
– С зарплатой там дело обстоит сложно, - подтвердил Федор.
– Вот видишь! Если б не зарплата, стал бы я переживать. Махнул бы в поля и леса, и подпространство мне ни к чему. Так что спасибо, но…
– Подожди! Я же тебе не объяснил до конца. Одно из загадочных свойств подпространства заключается в том, что твой организм ничуть не меняется, пока находится там. Ты существуешь как бы вне времени. Допустим, утром позавтракал, ушел в подпространство, бродишь до вечера или еще дольше, а все равно есть не хочется. И не захочется до тех пор, пока оттуда не выберешься.
– Вот. оно что, - заинтересовался Сеня.
– Так бы сразу и сказал. А сведения у тебя точные?
– Факт! Лично проверял.
– Тогда другое дело. Как с ним обращаться-то, с твоим аппаратом?…
Сеня не стал сразу включать полученный от Федора прибор.
Потребовалось некоторое время, чтобы уладить земные дела.
Он подал заявление об уходе с работы. Попрощался с Люсей, питавшей в отношении- Сени неопределенные надежды. Ему тоже нравилась Люся, но ради искусства необходимо идти на жертвы. Поэтому Сеня объяснил всхлипывающей девушке, что уезжает в длительную командировку. Куда? Он не удержался: далеко. Возможно, что за границу, только это секрет. Надолго ли? Вероятно, да. Года на два.
– Сеня, - сказала Люся, прикладывая к глазам и пачкая тушью платочек.
– Я давно подозревала, что ты человек особенный, не такой, как все. Я буду тебя ждать. Обязательно…
Наконец все было готово. Сеня упаковал личные вещи: одеяло, подушку, набор шариковых ручек и карандашей, побольше чистой бумаги для будущих стихов. Сложил все это аккуратной кучкой, уселся сверху и включил прибор. С минуту прибор разогревался, тихонько попискивая, потом словно мягкая и мощная рука подпихнула Сеню пониже спины, и он вместе со своими пожитками влетел в подпространство.
Огляделся. Тепло, сухо и безветренно. Подпространство было будто в тумане - просматривалось всего шагов на сто, но на это Сене было наплевать. Он расстелил одеяло, устроился поудобней и принялся за работу.
Время в подпространстве текло незаметно. Да и было ли оно там - время? День не сменяла ночь, и вслед за нею не наступало утро. Неяркий серый свет ровно струился со всех сторон, снизу и сверху. Ничто здесь не отбрасывало тени, оттого сочинять можно было и сидя, и лежа на любом боку. Только воздух казался чуть затхлым. Или только казался?
Может быть, работа у Сени шла не слишком споро, но куда спешить? Сеня не гнался за легким успехом. Он сейчас даже еще и не писал стихов, а просто оттачивал свое мастерство, чувствуя, как оно становится все острее и тоньше. Изредка вспоминалась Люся - и это было хорошо. Настоящий художник должен испытать страдание, познать боль и горечь утраты. И Сеня страдал по возможности, готовясь перековать свои переживания в пылающие искренним чувством строки.
Стихов пока не было, но мастерство тоньшало и острело.
А время стояло или текло, туда ли, обратно или, может, както вбок - по своим подпространственным законам, не касаясь Сени совершенно. И совсем неизвестно было бы, сколько его уже утекло, если б в привольное Сенино житье не ворвалось то, что лишает окружающее однообразия, разрушает монотонность, рождает причинность и являет собой точку отсчета. В его жизнь ворвалось Событие.
– Ах!
– услышал Сеня чей-то возглас и поднял глаза.
Перед ним стоял человек в космическом скафандре. Он показывал на Сеню толстым пальцем из сверхпрочного сплава и ахал:
– Невероятно! Абориген подпространства!
Сеня молча осмотрел гостя, потом сказал с легкой досадой:
– В чем дело, товарищ? Успокойтесь, пожалуйста, и объясните, что вам нужно.
– Невозможно!
– разразился пришелец новой серией восклицаний.
– Абориген разговаривает! По-русски! Неужели телепатия?!
Тут Сеня обиделся.
– Если я абориген, то ты… - и обозвал его нехорошим словом.
Любой мог запросто полезть на рожон, но пришелец не стал.
Он оказался выдержанным и рассудительным человеком. Заподозрив ошибку, гость умолк, а затем расспросил Сеню по-хорошему, что да как. Сеня рассказал чистосердечно. Что скрывать?
Не сказал только, где взял прибор. На всякий случай, чтобы Федора не подвести. И сам, в свою очередь, спросил, как пришелец сюда попал.
– О-о!
– ответил пришелец.
– Совсем недавно на Земле свершилось великое открытие. Федор Галахов пробил дверь в подпространство! Мне доверена честь быть первым человеком, шагнувшим в… - он взглянул на Сеню и примолк, потом огорченно добавил: - Выходит, я не первый?
– Ты не расстраивайся, - утешил Сеня, - я этих лавров не ищу. И никому не скажу. Только открой мне: много вас там еще?
– Кого?
– не понял человек в космическом костюме.
– Ну вас. Первооткрывателей.
– Ага, - догадался мужчина.
– Ведь мы тебе мешаем!
– Не без того, - признался Сеня.
– Да чего уж там.
– Ты извини. Я тоже про тебя никому ничего не скажу, кроме наших испытателей, чтоб не докучали…
Они расстались, очень довольные друг другом.
Сеня остался один, но ненадолго. По проторенной дорожке брели один за другим покорители подпространства. О Сене они уже знали со слов самого первого и старались не мешать, обходили стороной, а если все же сбивались с пути и натыкались на него, то вели себя тихо. Вежливо здоровались и шагали дальше. Сеня к ним привык. Стал даже перекидываться паройдругой фраз, получая кое-какую информацию о новостях на Земле. В конце концов не может же искусство обходиться без связи с реальностью.