Фантастика 1987
Шрифт:
Начинающий историю. Бог. Через миллиарды лет люди создадут бога по своему образу и подобию, он будет у них из числа людей.
– Человек? Ты прилетел со звезд?
Это не я спрашивал! Не было в моих мыслях такого вопроса.
И быть не могло.
Я резко повернулся. Камни. Пепел. Тучи все ближе.
– Ты прилетел со звезд?
Я не думал о том, реально ли это. Меня спросили - я ответил: - Нет. Я - из будущего.
– Из будущего этой планеты?
– уточнил голос.
– Этой,- сказал я. Смятение было во мне где-то глубоко, я не давал ему выхода. Все же я был профессионалом. Я был тренирован
– Белковая жизнь?
– Да,- сказал я, оглядывая камни, скалы на берегу, горы на горизонте. Пусто.- Кто говорит?
– Разум планеты.
– Какой планеты?
– вопрос вырвался непроизвольно.
– Этой. Мысленно ты называешь ее Землей. Постарайся думать четче, с трудом понимаю.
Я споткнулся о камень и едва не упал.
– Осторожно,- сказал голос. И неожиданно я успокоился.
Почему-то эта забота о моей персоне напомнила, что нужно задавать вопросы, а не только отвечать.
– С кем я говорю? Где вы? Кто? Какой разум планеты? На Земле нет жизни…
– На Земле есть жизнь. Вот уже около… миллиарда лет. Трудно читать в твоих мыслях. Будь спокоен, иначе невозможен диалог.
– Я спокоен,- сказал я.
– Значит,- голос помедлил,- в будущем здесь появится белковая жизнь. И разум.
– Да,- сказал я. Вернее, подумал, но даже мысленно услышал, как это гордо звучит.
– Я знаю, что такое белковая жизнь.- Голос делал свои выводы.- За миллиард лет она появлялась не раз и быстро погибала. Развитие такой жизни невозможно.
– Невозможно,- согласился я.- Потому я здесь.
– Помолчи,- сказал голос.- Думай. О себе, о своем времени, о разуме.
Я не успел подумать. Желание понять, что в конце концов происходит, стало сильнее, чем любая связная мысль.
– Хорошо,- сказал голос,- сначала скажу я. Я вокруг тебя. Я - разум Земли. Газовая оболочка да еще примеси, все то, что ты мысленно назвал серой пеленой. Все это я, мое тело, мой мозг, мой разум. Если бы атмосфера Земли имела другой состав, я бы не появился. Органических соединений во мне нет. И все же я разумен. Я чувствую твое удивление. Ты многого не знаешь. Я знаю больше. О мире. О себе. О планете. И умею многое. Эти вулканы - я пробудил их, чтобы мое тело получило необходимые для жизни соединения. Океаны - я управляю их очертаниями, чтобы регулировать климат. Конечно, это длительный процесс, но я не тороплюсь. Ветры, дожди, снег - только когда я захочу. Все целесообразно на этой планете, все продумано - и горную гряду, так поразившую тебя, воздвиг здесь я. Тебе знакомо понятие красоты. Так вот, этот мир красив… Но мне известен и космос. То, что ты называешь иными мирами. Я думал, что ты оттуда. Появление белковой жизни на Земле убьет меня.
– Почему?
– спросил я.
– Ты прекрасно понимаешь, почему,- сказал голос, помедлив.
Способно ли было это… существо… испытывать страх? Было ли у него чувство самосохранения? Может, и нет, ведь, прожив миллиард лет, оно могло не думать о смерти.
Я смотрел вверх - ковш разбрасывателя уже находился в исходной позиции. Через одиннадцать минут в пучину уйдут контейнеры и начнутся процессы, которые приведут к зарождению микроорганизмов, потом одноклеточных, рыб, животных и нас - людей. Для него это будет концом. Потому что воздух - его тело - начнет стремительно обогащаться кислородом, который его погубит.
Он погибнет, чтобы жили мы.
Нет - это я убью его, чтобы мы жили.
А как иначе?
– Да, все так,- сказал он.
– Сделай что-нибудь,- попросил я. Я хотел видеть не его - как увидеть воздух?
– но хотя бы следы его работы. Хотел убедиться, что не сошел с ума.
Он понял меня.
– Смотри. Туча, которая движется к океану, повернет к берегу.
Это произошло быстро. Туча вздыбилась, вспучилась, края ее поползли вверх, загнулись вихрями, и молнии зигзагами заколотили по камням. Я видел, как в песке возникают черные воронки - такая была у молний могучая сила. И туча свернула. Понеслась вдоль берега, а между мной и вулканами во мгле появились просветы, и солнце будто очистилось, умылось невыпавшей на землю влагой и засияло, и опять был день. И до начала сброса осталось восемь минут.
Я еще мог остановить сброс, это было сложно, но я мог успеть.
Пусть живет он - голос, разумная атмосфера Земли. Странный и древний разум. Ведь это его планета, его дом. Почему люди должны начинать жить с убийства? Может, поэтому были в нашем мире ужасы войн, умирающие от голода дети, чума, косившая целые народы? Может, и Чингисхан, и Гитлер были нам как проклятие за то, что я стою здесь неподвижно и тем - убиваю? Почему я должен решать сразу за весь мир? За два разумных мира?
Почему я должен выбирать?
Мне показалось, что я схожу с ума. Стать убийцей. Совершить грех. Первый в истории рода людского. Все начнется с меня - страдания и муки человечества.
– И счастье его тоже,- сказал голос.- Нет высшей силы, которая соединила бы нити наших жизней и мстила бы вам за мою гибель отныне и вовеки веков. Возьми себя в руки. Есть два разума - я и вы. И одна среда обитания - Земля. И нужно решать.
Почему я медлю - выбор так ясен. Люди со всеми их пороками - это люди, это Игорек, это Лида, это Рагозин с его идеями и это я сам.
Две минуты до сброса.
Сейчас я был - все люди. И мог сколько угодно твердить, что не готов принимать таких решений, что это жестоко… Но я должен был решать.
Я не говорил ничего, но я знал, что решил. Я хотел сказать ему, что он создал прекрасный мир и что в этом изумительном мире есть… будет мальчик, которому нельзя не жить. И женщина, без которой этот мальчик жить не сможет. И ради них… И других?
И других тоже…
Ковш раскрылся, и контейнеры полетели в пучину океана, сверкая на солнце оранжевыми гранями. Они погружались, и оболочка сразу начала растворяться, и триллионы активных микроорганизмов устремились в темноту воды, и этот миг отделил в истории Земли пустоту от жизни. Одну жизнь - от другой.
Но я все равно слышал голос. Я слышу его все время. И сейчас тоже. Я прислушивался к нему, когда удивленные Мережницкий с Манухиным расспрашивали меня о причине преждевременного возвращения. Я слышал его, когда равнодушно докладывал о выполнении задания. Я слышал его, когда молчал о том, что он - был. Приборы ничего не показали, как не показали ничего при забросе Манухина.
Голос приказывал мне молчать. Он и я - мы оба не хотели, чтобы люди знали о том, как они начали жить. Люди не виноваты.