Фантастика 1990
Шрифт:
Руслан ЛЫНЕВ. ГОД ЗМЕИ…
Едва мы вошли в серпентарий зоокомбината, как нас заставил остановиться - нет, не ряд клеток с кишащими в них змеями, негромко шипящими и потрескивающими, а неожиданно тяжкий запах, чем же так пахнет?
– Змеи - не пчелы,- произнес приятель.
Оказалось, что неприятный запах не столько от самих змей, сколько от их корма,- от лягушачьего мяса.
В серпентарии нам показывали “доение”
Герпетологи - мужчина и женщина в белых халатах - хладнокровно извлекают из ящика очередную извивающуюся пациентку, точным движением нажимают ей на ядовитые железы, и из ядовитых зубов брызжет в плошку капля желтоватого цвета. Расставшись с ней, ползучий донор сразу обмякает; его макают головой в ведро с дезинфицирующим раствором и возвращают на место, а из ящика берут другую змею.
За полсмены такой процедуре подверглось тысяча двести гадюк, пойманных когда-то на Васюганских болотах. “Надой” их составил в тот день тридцать граммов яда.
Невозможно сразу же не проникнуться почтением к труду людей на этом уникальнейшем конвейере, где не существует ни механизации, ни средств защиты - даже перчаток. Марлевые повязки, прикрывающие рот, да сыворотка наготове.
А потом мы отправились к дому барачного типа, в котором проживал змеевод.
Дверь открыла пожилая женщина, жена хозяина, и, узнав, кто мы, предложила подождать на улице, поскольку сам хозяин еще спит: - Всю ночь работал, я разбужу его.
– Факирка,- сказал приятель, когда мы вышли на теплое солнце и свежий воздух.
Мы ждали недолго. Из подъезда вышел человек с красивой седой головой. С учтивостью, нынче уже не столь частой, назвался: Васильке Васильевич Озаровский.
– Почему Васильке, а не Василий?
Он чуть смутился: - Я недослышу. Это со мной после укуса кобры. Так что прошу: спрашивайте громче.
– Давно увлекаетесь змеями?
– С пяти лет. И не только ими. Я хотел иметь слона. Кто повлиял? Думаю, что мама. Она была одаренной…
– Она биолог?
– Нет, она окончила Бестужевские курсы по специальности физика и математика. Вместе с подругой была первой из женщин в России, кого приняли на государственную службу. С просьбой обращалась к премьер-министру Витте. На службе была в Палате мер и весов у Дмитрия Ивановича Менделеева. Мать выпустила книгу о нем.
Он рассказывал так, что хотелось слушать. И возникали вопросы. И мы с коллегой спрашивали наперебой, невпопад, не стесняясь.несуразности и банальности иных вопросов.
“Сколько вам лет?”, “Кто вы по профессии?”, “Что делали сегодня ночью, если сейчас приходится отсыпаться?” Он скромно улыбается.
– Ловил жаб. Ими питаются кобры. А сейчас сушь стоит - жабы зарылись. Приходится брать электрический фонарь. Иногда мне помогают молодые люди, а вчера я сам… Хотя, честно скажу, видеть я стал значительно хуже.
– Хлопотно держать дома змей?
– Чтобы держать их, надо много знать. Они ждут живой корм: мышей, жаб, кроликов. За всеми надо ухаживать, всех кормить.
– А сколько съедает, например, питон?
– Кролика в месяц. Кроликов я держу вон там.- Он указал на пристройку в глубине двора. Рядом с ней была еще одна - для белых мышей. Посредине двора стояла веерная пальма в кадке, а вокруг - ограда из панцирных сеток. Это, как мы догадались, был загон для прогуливания змей на воздухе.
Расхрабрившись, мы спросили, можно ли нам посмотреть пожирателей кроликов и жаб.
– Конечно. И некоторых лучше наблюдать не в террариуме, а здесь. Вы не против?
.- Нисколько!
– заверили мы со всей возможной бодростью, прикинув, что двор достаточно велик, можно быстро и достойно отступить.
– Ну что ж, посмотрим, что у нас с солнцем,- произнес Озаровский.
А солнце между тем поднялось высоко, день выдался теплый и приветливый. Василько Васильевич ушел, а вскоре шофер наш закричал:
– Идет! На себе несет! На себе!
Он был прав: Василько Васильевич возвращался к нам, придерживая возлежавшую на его плечах довольно толстую гюрзу.
Приподнятая головка змеи упруго колебалась при каждом его шаге, дрожащий раздвоенный язычок быстро выплескивался наружу и исчезал вновь, глазки смотрели равнодушно, нехищно.
– Во дает,- сказал приятель.
– Это моя гордость. Зовут его Папа.- Василько Васильевич машинально теребил и поглаживал кончик змеиного хвоста.- Его подарил мне двенадцать лет назад знаменитый змеелов - Юрий Александрович Орлов. От Папы-гюрзы потомство - четыре гюрзенка. Получены впервые в нашей стране в искусственных условиях. С виду он меланхолик. Но впечатление обманчивое.
– Папа, ты не хочешь нас укусить?
– спросил я, слегка приблизившись.
– Он никого не хочет укусить,- спокойно сказал хозяин.
Затем пошли кобры - Победа и другие. Имена у них - это название мест, где каждая змея отловлена. Имена змей - проформа, ведь змеи глухие.
– Как же они танцуют под звуки флейты факира?
– Флейта прежде всего - палка для змеи. А музыка - это для публики.
– Скажите, гюрза дорого стоит?
– За ее отлов платят 20 рублей. Но я бы не продал змею и за тысячу.
В молодости, в конце двадцатых годов, Василько Васильевич окончил учебное заведение с причудливым для наших дней названием: Главная военная школа физического воспитания трудящихся. Занимался штангой. В свое время был чемпионом Москвы в легком весе. Затем приехал с молодой женой в Киргизию - “на экзотику потянуло”. В прямом и переносном смысле привез в республику штангу. Преподавал физвоспитание в пединституте - за вычетом, как он выражается, четырех лет войны, где был сержантом. После демобилизации встретил своего школьного учителя биологии Михаила Михайловича Завадского, ставшего директором Московского зоопарка, возрождавшегося после войны. Бывший учитель учредил для мобилизованного сержанта должность агента по заготовке зверей. Озаровский отлавливал и доставлял в Москву из Киргизии горных баранов, снежных барсов, змей.