"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
Купив бутылку светлого, я попросил открыть её и перелить в кружку, а затем уселся за один из столов лицом ко входу. Пить не хотелось, нужна была именно кружка — классическая, пузатая, толстого стекла. Такой если правильно ударить, в руке непременно останется увесистая ручка и щерящаяся острыми краями часть боковины. Вполне себе кастет, это не голым кулаком бить и не алюминиевой вилкой.
Распахнулась дверь и вошли кавказцы. Грузины, как понял. Как и Аладдин из песенки, не культуристы ни разу, скорее борцы. Крепкие, подтянутые и спокойные,
Смуглые, лет тридцати, один с усами и родинкой под правым глазом, а другой выбритый и с белой ниточкой шрама над верхней губой. В остальном отличий никаких ни во внешности, ни в одежде; оба в кожаных пиджаках, чёрных футболках и остроносых туфлях. Плюс перстни и цепочки жёлтого металла и золотые то ли зубы, то ли фиксы. Один в кепке-аэродроме, второй с непокрытой головой.
Ох, что-то сейчас будет!
Я хлебнул пива и задумался, не берёт ли опер меня на понт. Мог ведь и сотрудников подослать, наверняка есть кавказцы в штате. А что на ментов не похожи, так в том весь смысл. Но поди ж угадай — берут на понт или нет, пока сам себе могилку не выроешь под прицелом автомата…
Грузины подошли к столу, молча уселись напротив.
— Чего хотели, уважаемые? — спросил я, приготовившись бить первым.
— Когда брата моего застрелили, был там? — в лоб спросил усатый.
Я не стал разыгрывать непонимания, лишь хмыкнул.
— Вот прям брата?
— Троюродного, мамой клянусь, — подтвердил грузин. — Так был?
— Как уже сказал…
— Э-э-э! — осклабился бритый, золотом во рту которого желтели точно не фиксы, а коронки; выбили ему три верхних резца, такое впечатление. — Нам дела нет, что ты мусору наплёл! Нам правда нужна!
— Ты пойми, — насел на меня и усатый, — мы в курсе, что вы с другом никого не убивали. Вас поимели, и нам надо знать, кто это был. Никуда дальше информация не уйдёт, обещаю. Кровная месть — дело личное.
Я отпил пива и покачал головой.
— Не было меня там, уважаемые.
Кавказцы переглянулись и встали.
— Поехали, поговорим в спокойном месте.
— Да прям разбежался.
— Не борзей! Пойдёшь с нами не по-хорошему, так по-плохому.
Кружка в руке позволяла надеяться, что этого не произойдёт, и я покачал головой.
— Одного из вас точно уработаю. Наглухо, скорее всего. Может, и обоих, но одного точно. И неважно, куда меня потом отсюда увезут — в морг, больничку или ментовку, ничего вам точно не расскажу.
Я нисколько не блефовал, наверное, это и сработало. Последовал очередной обмен взглядами, и хмурые мужики вновь опустились на стулья.
— Расскажешь всё как было — и свободен. К тебе претензий никаких, — объявил усатый. — Но нам надо знать, кто всё организовал. И мы узнаем. Не сомневайся даже.
И
Полным дураком надо быть, чтобы в таком сознаться, пока уликами к стенке не подпёрли. А улик нет, и подозрения опера — знать бы ещё, на чём прокололся! — никакой роли не играют. Нет, не был, не привлекался. Точка.
Но это со следователем можно в партизана играть, с бандитами такой номер не пройдёт. Зато они в отличие от ментов могут решить часть моих проблем, нужно только правильно преподнести им информацию.
Я вздохнул и, тщательно подбирая слова, произнёс:
— Не было меня там. И кто был — не знаю. Но…
Усатый остановил вскинувшегося при моих словах приятеля и попросил:
— Продолжай!
— Наверняка я знать ничего не знаю, но с Герой в то утро общался. Что-то видел, что-то слышал. Есть определённые догадки, кто с ним поехать мог.
— Выкладывай!
Я только рассмеялся.
— Вот вы интересные люди! Я ментам ничего не сказал, какой смысл с вами откровенничать?
Кавказцы зашипели, как упавшее на угли мясо.
— Слушай, ты…
— Пятьсот!
— Чего? — осёкся усатый.
— Пятьсот рублей и расскажу о своих догадках.
— Охренел?!
— Добро пожаловать в капитализм! — ухмыльнулся я. — Да чего вы жмётесь-то? Можно подумать, для вас пятисотка — большие деньги! Вам дешевле заплатить, чем по всему городу за мной гоняться с риском ответку выхватить. У меня тоже друзья есть, а у друзей друзья.
Грузины переглянулись, и по выражению их лиц стало ясно, что платить они не хотят исключительно из принципа, а эти пятьсот рублей для них — плюнуть и растереть. Впрочем, в этом изначально не сомневался, просто не был уверен, получится раскрутить на деньги или нет. Чисто спортивный интерес по большому счёту, но достоверности моему поведению такое стремление однозначно добавляло.
— Бабки на стол и продолжим разговор! — ультимативно заявил я. — Да не жмитесь вы, не убегу же я от вас с деньгами, в самом деле. Расскажу, что знаю. Эта пятисотка — копейки по нынешним ценам, ну так ведь? Вы в кабаке больше оставляете.
Усатый засопел, потом всё же вытащил из внутреннего кармана кожаный бумажник, отсчитал пять мятых соток и кинул банкноты на стол. Я не стал забирать их все, ограничился только одной.
— В моём подъезде живёт двоюродный брат Геры Бунькова — Антон. Гера приехал в то утро именно к нему. Какая-то у них договорённость на этот счёт была.