Фантастика 2006 Выпуск 1(Что там, за дверью)

Лукьяненко Сергей Васильевич

“Касались ли вопросы, задаваемые Нордхиллом, семейных тайн, состояния банковских счетов или другой конфиденциальной информации?” — спрашивал судья Иствуд.

“Да, касались”, — чаще всего отвечали свидетели и потерпевшие. Действительно, духи, якобы вызванные аферистом (иначе журналисты Нордхилла не называли), слишком часто интересовались тем, чем души покойных родственников, вообще говоря, интересоваться не должны были: прошлыми связями свидетелей, интимными подробностями их отношений с родственниками, уже подписанными или еще только готовившимися завещаниями. Все это наводило на мысль о грандиозной афере, задуманной Нордхиллом, но так ни разу и не осуществленной —

то ли по причине отсутствия у него соответствующих талантов, то ли потому, что он в действительности был человеком со сдвинутой психикой и, реально ощущая в себе некие медиумические способности, ни разу не сумел осуществить связь с высшими мирами, но и поражения своего признавать не хотел, а потому, не отвечая на вопросы клиентов (как он мог на них ответить, если вызванные им духи никогда не являлись?), задавал свои — только чтобы произвести впечатление на участников сеанса.

Психиатры признали Нордхилла не отвечающим за свои поступки, а судья решил, что выпущенный на свободу психически больной человек окажется опасен для окружающих. Изоляция подсудимого в психиатрической больнице показалась судье в сложившейся ситуации наилучшим решением.

В газетах, конечно, не было ни слова о том, почему судья избрал именно лечебницу доктора Берринсона. Не нашел я также ни одной заметки о дальнейшей судьбе Баскетта, освобожденного в зале суда и исчезнувшего из поля зрения газетчиков. Как я и предполагал, фотографии этого человека, помещенные на первых полосах газет, совершенно не были похожи на описание убийцы, данное Эммой-Эмилией во время сеанса.

Внимательно перечитав отобранные вырезки, еще раз тщательно проанализировав сведения и сопоставив прочитанное с тем, что видел собственными глазами, я, разумеется, только утвердился в уже пришедшем мне в голову решении.

Мысли мои начали путаться, трубка падала из рук, и мне дважды пришлось собирать пепел с ковра — Джин очень не любила, когда я пачкал пеплом ее любимые персидские ковры, происходило это, по ее мнению, слишком часто для человека, утверждавшего, что выкуривает в день всего две трубки.

Кое-как приведя в порядок ворсинки, я отправился спать, встретив в коридоре Найджела, проверявшего, все ли двери заперты на ночь и все ли окна закрыты.

— С вами все в порядке, сэр Артур? — спросил дворецкий. — Вы сегодня много путешествовали. Все получилось так, как вы хотели, сэр?

— Все в порядке, — пробормотал я. — Все в полном порядке.

— Позвольте я провожу вас в спальню и принесу горячего отвара.

— Спасибо, Найджел, — сказал я. — Ничего не нужно. Утром я буду завтракать в семь.

— Хорошо, сэр, — наклонил голову дворецкий и прошествовал дальше, а я какое-то время стоял и смотрел ему вслед: что-то в его словах показалось мне важным для моих раздумий, но я так и не понял, что именно, да скорее всего ничего мудрого Найджел и не сказал, просто я в любой фразе искал сегодня намек на решение проблемы, о которой размышлял весь вечер.

Каррингтона я увидел сразу, едва ступив под сумрачный свод вокзала Виктория. Бывший старший инспектор стоял у газетного киоска с утренним выпуском “Тайме” в руках и бегло просматривал заголовки. Он тоже увидел меня и поспешил навстречу.

— Вы знаете, сэр Артур, — возбужденно сказал Каррингтон после обмена приветствиями, — эта Эмма Танцер… Я сразу вспомнил, как только начал копаться в бумагах. Когда девушка исчезла, была объявлена награда тому, кто даст о ней надежную информацию, это обычная практика, правда, редко когда приводящая к реальному успеху. В тот раз тоже

деньги так и не были выплачены, но, как это всегда бывает, в первые недели в Ярд пришли или позвонили больше ста человек, видевших Эмму в Лондоне или его окрестностях. Каждое заявление проверялось, и всякий раз оказывалось, что произошла ошибка или ничего уже нельзя было уточнить: скажем, свидетель видел, как девушка, похожая на Эмму Танцер, пересекала улицу в районе Риджент-парка. Что делать с такой информацией? А несколько месяцев спустя, когда начался суд над Баскеттом, звонки прекратились. И все это не имело бы для нас сейчас никакого значения, сэр Артур, если бы не одно обстоятельство, на которое в то время я и не мог обратить внимания, а сейчас это бросилось в глаза. Видите ли, примерно две трети свидетелей (я подсчитал — шестьдесят три из девяноста двух) видели Эмму живой и здоровой в том районе Лондона, где жила Эмилия. Если провести окружность, ограничивающую этот район, то центр окажется в сотне ярдов от дома, где Эмилия Кларсон провела четыре года своей жизни.

— Почему вы лишь сейчас обратили на это внимание? — с упреком сказал я. Мы прошли вдоль вагонов в поисках свободных купе, я уж подумал, что нам придется делить места с какой-нибудь любопытной супружеской парой и потому придется прервать разговор до прибытия на станцию Туайфорд, но в предпоследнем вагоне свободное купе все-таки нашлось, поезд тронулся, мы расположились друг напротив друга, и я повторил свой вопрос:

— Так почему, дорогой Каррингтон, вы в то время не нашли Эмму-Эмилию?

— Потому, сэр Артур, — со вздохом сожаления ответил Каррингтон, — что не две трети, а все без исключения свидетели видели Эмму не рядом с домом, где жила Эмилия, а в двух–трех или более кварталах. Это большой район, проверять дом за домом у нас не было ни возможностей, ни повода. А провести окружность и найти центр мне тогда не пришло в голову…

— А я посвятил вечер чтению своих газетных вырезок, дорогой Каррингтон. Сравнил фотографию Баскетта с описанием преступника… Помните, что говорила Эмилия? Ничего общего. Но я не мог сравнить ее описание с внешностью…

— Шеридана? — подхватил Каррингтон. — Я тоже о нем подумал. Сходство действительно есть, сэр Артур, но знаете… Карикатура. Шарж. Если бы Шеридана изобразил кто-нибудь из горе-художников, рисующих всем желающим портреты за полгинеи… Да, было бы сходство, пожалуй.

— То есть под присягой вы не стали бы свидетельствовать…

Каррингтон в сомнении покачал головой и перевел разговор:

— Сэр Артур, вы сказали вчера, что вам известно решение этой загадки, и я всю ночь пытался с помощью вашего дедуктивного метода…

— Бросьте! — воскликнул я. — В этом ваша главная ошибка, Каррингтон. Дедуктивный метод! Он хорош, когда мы имеем дело с проблемами простыми, как складной стул. Но едва мы вступаем в область потустороннего, не зависящего от нашей земной логики, дедуктивный метод только мешает. Вы пришли ко мне потому, что три описанных вами случая не ложились в прокрустово ложе полицейских расследований, в которых дедуктивный метод играет если не главную, то существенную роль. Но ведь — и вы не станете отрицать этого, друг мой! — вы так и не поверили в глубине души в то, что общение с духовными сущностями возможно, что оно происходит чаще, чем нам того хочется, и что вчера на наших глазах происходило именно такое общение! Вас заинтересовал спиритуализм, потому что вы пришли к нему с помощью дедукции — все прочие возможности пришлось отбросить, а в оставшуюся вы так и не смогли поверить. Я прав?