Фантастика 2008
Шрифт:
Дина обиженно взглянула на начальство. Тополев мысленно улыбнулся — к Дине он относился тепло, но старался не показывать этого. Иногда был даже строже, чем надо… Диана Логова, а миру каталожных работников — просто Дина, Динка и Леди Ди, была не только ценным сотрудником, по и светом в окошке для всей лаборатории. Ценным — потому что где еще возьмет Тополев специалиста с опытом архивной работы, абсолютной памятью на всю генеалогию европейских родов, а также знанием трех языков в совершенстве и семи со словарем? Пожалуй, за такое Мих мог простить все, что угодно, далее полное нежелание Дины получать вторую «вышку» в рамках повышения
А что поделаешь? Сказали сверху «надо» — значит, надо.
И главное — несмотря на разболтанность и стойкую приверженность к женской логике, Дина, что ни говори, была очень исполнительным сотрудником.
Если дело не касалось прогулов, заварки чая и уборки рабочего места.
— Стол как стол, — пробормотала Дина. — Что не нравится…
Действительно, к чему придраться: зеленый слоник, мечта генопатолога, вазочка с цветами, стопка детективов, целая коллекция лаков и помад, три «самые любимые чашки», диски, журнальчики, идиотское сердечко-«валентинка» на пружинке. Банка кока-колы. Фотография отца, полярника, — мужественный взгляд, обветренное лицо — запечатлен на фоне льдов, герой, красавец. Борода в инее, сам улыбается, а глаза уставшие. Дина нежно провела по стеклу.
Черт с ним, столом, подумал Михаил. Не было тут железной дисциплины и не будет.
— С экраном готово, — разогнулся Фархид.
Михаил пробежался по клавишам. Линии и стрелки сменяли друг друга. На огромной плоскости экрана расцветал целый мир родов и семей. Часты были пробелы, оборванные линии, но они-то в «Интергеноме» как раз и работали над тем, чтобы заполнить все лакуны, занести сюда все миллиарды многоюродных братьев и сестер, чтобы объединить эти бесконечные листы, вылетавшие из принтеров и сменявшие друг друга на экране, в единое, огромное, почти бесконечное полотно большой человеческой семьи.
Дверь распахнулась, стукнулась о стену, и в кабинет ввалилась тройка рабочих с новыми коробками.
Жора присвистнул, второй ассистент, Леонид, в восторге хлопнул по столешнице.
— За что нам такое счастье? — поинтересовалась Дина, оглядывая коробки с японской оргтехникой.
— За то, что мы теперь работаем на реализацию нового нацпроекта. Сами понимаете, что это значит. Во-первых, вам повышают склады. Тихо, хватит вопить. Во-вторых, трудиться придется больше. Если, конечно, не хотите, чтобы были расширены штаты — а деньги поделены по справедливости. Полагаю, вы этого все-таки не хотите. По новому международному соглашению, которое Россия подписала четырнадцатого числа, мы, российская сеть, обязуемся всем поголовно выдать «DNA profiling» — генпаспорт. Не по желанию, как сейчас, а всем и каждому, добровольно и с песней! Называется сие действо национальный проект «Геносеть». Работаем по-прежнему в рамках международной лабораторной сети «Интергеном», реорганизаций нет. Так что наша задача — вписать за два года весь Новосибирск в глобальную сеть, которая охватит Европу, Америку, Австралию, Россию, естественно, ряд стран Востока и наиболее развитых африканцев.
— А Антарктиду? — встрял Ленька.
— Да, и всех полярников, как же без этого, — усмехнулся Мих Петрович. — Шутки
— А они что, все так прям и согласятся? — Дина отнеслась к этим наполеоновским планам скептически. — Скажут, «отпечатки пальцев», «свобода личности»… А то вы прям не знаете. Что их, автоматами загонять?
— Зачем автоматами? — Профессор проверил журнал отчетов, расписался. — У нас, Диночка, все крайне незатейливо: школы, вузы, плановая диспансеризация. А частные фирмы отправят сотрудников после собеседований руководства с властями города, а особо непонятливые — с налоговой и пожарными. А то вы не знаете, как это всегда делается на выборы. А на прогнившем Западе — как видеокамеры в связи с угрозами терактов внедрили, так и ДНК-контроль все приветствовать стали как миленькие. Международный терроризм — он не дремлет.
Тополев отхлебнул чай, вздрогнул, поперхнулся:
— Это что?!
— Чай «Горячий шоколад», — с достоинством ответила Дина.
На лице ее непосредственного начальства появилось странное выражение.
— Чай шоколадом не бывает, — фыркнул Фархид, копаясь в проводах. — Это извращение.
— Как не бывает? — обиделась Дина. — Вот смотри, что туг написано… «Чай с ароматом ирландского виски»… В «Унции» покупала.
— Недоделанный грог.
— «Чай со вкусом горячего шоколада…»
— Ага, тебе сразу и чай, и какаву… — ухмыльнулся Ленька. — Придумают же!
Тополев мрачно глядел на сотрудников, пытаясь припомнить, не первое ли сегодня апреля. Наконец глубоко вдохнул пару раз и спросил почти спокойно:
— Диночка… я вас что просил купить?
— Чай.
— Правильно, чай. «Липтон» в пакетиках.
— А вы не уточняли, что покупать.
Фархид усмехнулся и продолжил возиться с проводами.
Михаил хотел было сказать, что он думает по поводу сложившейся ситуации, но промолчал. Только прикинул, в какой осадок выпадет бухгалтерия от чека, и злорадно улыбнулся. Ну что ж, после стольких лет «голодовки» и скудного финансирования, да при таких фондах — черт с ним! Пусть ребята попьют хороший чай… если, конечно, эту бурду можно назвать хорошим чаем.
Проверив отчетность, Михаил подошел к окну. Рамы потрескались… стеклопакеты, что ли, заказать? Напротив высилась серая громада НИИ. Солнце топило грязный снег, превращая в кашицу. Март вступал в права.
— А намного оклады повысят? — спросил Леонид. Тополев неопределенно дернул плечом.
— Наверное, вы теперь секретаршу заведете? — спросила Дина, и в ее голосе отчетливо послышалась враждебность.
Тополев усмехнулся.
— Обязанность обеспечивать меня кофе и чаем останется исключительно на вас, Диночка. А качество бурды, которую вы называете чаем, — на вашей совести…
Дина хмыкнула — вроде бы в шутку, но очень довольно.
— Хватит глазки строить, — громко сказал Ленька, ревниво подметивший неравнодушное отношение коллеги к начальству. Тополева он не любил, потому что сам за Динкой ухаживал, и Михаил это знал. Сам он тоже относился к Леониду без особой привязанности — но дело, конечно, было не в девушке… черт его знает, в чем было дело. Может, и в Дине тоже. А может, просто иррациональная антипатия — бывает такое.
— Ну все, я пошел? — спросил Фархид.